На протяжении зимы крики и понукания конвоиров, сопровождавших колонну с еврейскими арестантами, становились все злее, по временам слышались выстрелы, эхом отдававшиеся на узких улицах. Услышав стрельбу, Кристина и ее домочадцы прерывали свои дела и с тревогой переглядывались. После долгого рабочего дня на аэродроме узников принуждали сгребать снег, а конвоиры в гнусную погоду лютовали еще больше. Чем холоднее становилось, тем чаще Кристина замечала у белых сугробов вдоль дороги бордовые островки запекшейся крови — места казни «преступников», виновных лишь в том, что они спотыкались, падали или переговаривались. Это сводило ее с ума.
К концу зимы запасы еды у Бёльцев стали истощаться, и мутти приняла решение больше не подкармливать арестантов. В погребе остались лишь пара фунтов картошки, немного тощей моркови, мешок сушеных яблок и две банки сливового повидла. Маринованные яйца закончились, а сезон кладки яиц у кур ожидался только через два месяца. Муку и сахар в город не завозили, и пекарня закрылась. Большинство остальных магазинов тоже не работали — торговать было нечем. Семена овощей сделались на вес золота — вот уже два года их нигде не продавали. Рассчитывать приходилось лишь на те, что остались с прошлого лета. Уголь и древесину объявили национальным достоянием, и нехватка топлива для приготовления пищи и обогрева стала ощущаться как никогда. К концу марта правительство урезало нормы выдачи продуктов вдвое. Теперь граждане рейха заботились только о пропитании, и все время и усилия уходили на то, чтобы раздобыть еду.
Чаще прежнего Кристина думала о жителях больших городов. Как они сводили концы с концами без консервированных и сушеных овощей, кур и маринованных яиц? Даже здесь, в сельской местности, где большинство привыкло питаться с огорода, ходили слухи, что некоторые люди отправляются в поисках еды в лес, выкапывают коренья и собирают ягоды, дерутся за грибы и орехи. Леса почти целиком вырубили, олени и кролики давно перевелись. Говорили, будто бы кое-кто питался грызунами. И хотя торговля на черном рынке каралась смертной казнью, когда долгая зима уступила место сырой весне, поползла молва о женщинах, меняющих свадебные платья на сахар, одеяла и подушки на молоко и яйца, или, от полного отчаяния, продававших себя офицерам за сигареты или кофе, за которые потом можно было выручить буханку хлеба или бидон молока, чтобы накормить голодных детей.
Кристина и ее родные считали дни до того момента, когда можно будет приступать к посадкам в огороде. Но весь апрель дождь лил как из ведра, по улицам бежали реки черной от копоти и пепла воды, а земля в саду превратилась в жидкую грязь. К счастью, куры, выжившие благодаря червям, насекомым, сорнякам и траве, начали нестись, и Бельцы с наслаждением ели на завтрак яйца. Куры приносили по полторы дюжины яиц в день, каждому члену семьи доставалось по меньшей мере два, и Кристина стала оставлять для заключенных вареные яйца на ступенях церкви.
Через месяц наконец наступила ясная погода, и солнце прогрело и высушило землю. Разлитый в воздухе аромат сирени смешивался с затхлым запахом мокрых развалин. Погода благоприятствовала сельскохозяйственным работам, но кроме полей на ближайших окраинах города, сотни акров плодородной земли долины оставались невозделанными. Пожилые фермеры и жены фронтовиков, использовавшие труд военнопленных, неохотно отправляли их на работы в дальние поля, не желая терять единственных помощников из-за налета тейффлегеров. Их держали возле дома и поручали ухаживать за огородом и ходить за животными. К концу августа некоторые военнопленные, прослышав, что русские освободили их страны, сбежали домой.
Не говоря ничего матери, Кристина решила навестить фрау Клаузе в надежде заполучить еще одного петуха, чтобы пополнить сокращающуюся стаю кур. Если выйти пораньше, можно не опасаться воздушного налета по крайней мере пару часов. Появление нового петуха не только принесет семье в скором времени цыплят и много куриного мяса на следующую зиму, но и просто всех порадует. Кристина с удовольствием предвкушала, как заулыбается мать, когда она войдет в дом с большой пестрой птицей в руках. Направляясь вниз по улице, девушка впервые за долгие годы почувствовала душевный подъем.