И все же шестое чувство упорно твердило Калли — что-то не так.
— Что такое, Анджела? В чем дело?
Ее кузина украдкой бросила взгляд на дверь.
— Этот гость… — прошептала она. — Папа хочет выдать меня за него замуж.
— Выдать замуж?
Калли ухватилась за спинку первого попавшегося стула.
Словно и не было всех этих лет. Словно ей опять восемнадцать — столько же, сколько сейчас Анджеле. И опять она стоит и ждет, когда он придет — мужчина, за которого, как сказал ей дядя, она должна выйти замуж.
Если не хочет, чтобы ее семье пришел конец. Еще один брак по расчету. Еще одна катастрофа.
— Калли?
Голос Анджелы пронзил пелену страшных воспоминаний. Калли изо всех сил попыталась успокоиться. Она нащупала руку Анджелы, зная, как она сейчас нужна своей маленькой кузине.
Сквозь путаные мысли и шум в ушах до Калли донесся звук приближающихся шагов. Мощный голос дяди эхом отдавался в фойе, и все же тихий голос его гостя резонировал сильнее. У Калли внутри все сжалось, в этом голосе ей послышалось что-то смутно знакомое.
Она отогнала от себя эту абсурдную мысль. Ее просто выбила из равновесия новость, которую ей сейчас сообщила Анджела. А еще полные страсти послеобеденные часы, неожиданно для самой себя проведенные с самым сексуальным мужчиной на планете. Как бы ей хотелось быть сейчас с ним, а не в подавляющей роскошью убранства комнате в ожидании очередной катастрофы — деле рук ее дяди.
Калли вздохнула. Анджеле сейчас нужна ее поддержка. И нельзя проявлять слабость, как бы эта новость ее ни шокировала.
— Давай пока переживем вместе этот ужин, а там поговорим. — Она ободряюще улыбнулась кузине. — Он не может тебя заставлять. Помни это.
На лице у Анджелы было написано сомнение, но времени рассуждать больше не было. Мужчины приближались.
И снова тембр голоса их гостя вызвал у Калли какую-то странную реакцию. В ней опять зашевелилось то, что словно проснулось сегодня под сенью сосен и чувственным, и сильным мужским прикосновением.
Сердце у нее забилось чаще. Стараясь игнорировать это странное ощущение, она сделала шаг вперед. И тут же резко остановилась.
Дядя Аристидис с широкой улыбкой посмотрел на стоящего рядом мужчину, потом повернулся и широким жестом обвел комнату:
— Ну, мои дорогие, вот наш гость. Хочу представить вам очень ценного для меня делового партнера Дэймона Савакиса.
Когда Калли увидела гостя, сердце словно разбилось на тысячи острейших осколков. Где-то глубоко в горле все у нее задрожало так, что она даже вздохнуть не могла.
Элегантный. Это слово как нельзя лучше подходило для его описания. Он носил смокинг с небрежной грацией, которая свидетельствовала о его полной уверенности в себе. Но даже идеально сидящий, на заказ сшитый смокинг не мог спрятать фигуру его обладателя. У него была осанка и телосложение прирожденного спортсмена и прирожденного победителя.
Черты его лица были просто потрясающими, чувственными, в них была скрыта такая сила. Вот только нос у него слегка кривоват, как будто он его ломал. Но это только подчеркивало его харизму и неприкрытую мужественность.
Он прищурился, окинул ее взглядом, почти не скрывая оценивающего блеска. У Калли пересохло во рту. Краем глаза она заметила, что дядя тянет Анджелу вперед, чтобы представить ее незнакомцу.
Наконец, с большим опозданием, Калли все же сделала шаг вперед, протянула руку и выжала из себя вежливое приветствие:
— Здравствуйте, господин Савакис. Приятно познакомиться.
Он обхватил ее ладонь своей теплой рукой. Она задрожала от нахлынувших на нее тут же воспоминаний. О том, как этот мужчина касался ее всего несколько часов назад.
Она попыталась выдернуть руку, но он держал ее крепко. Калли запаниковала. В животе у нее все перевернулось, и она с трудом проглотила комок в горле. А потом включились воспитание и многолетние отточенные навыки. Она проигнорировала ураган эмоций, поднявшийся внутри, и нацепила ничего не значащую вежливую улыбку.
Глаза у Дэймона Савакиса были темные. Не карие, а еще темнее. Как безлунная ночь. Настолько темные, что могли повергнуть женщину в пучину страсти и желания и держать ее там, пока она не растеряет все свое самообладание и не забудет начисто о благоразумии. Калли это знала, потому что уже видела эти глаза. На себе испытала горячее приглашение, застывшее в этом смелом чувственном взгляде.
Наконец он заговорил: