В Турмене мы купили билет на вечерний рейс дирижабля до столицы, оплатили номер в гостинице, отдельно пришлось оплатить стоянку для автомобиля, которому выделили место в каретном сарае, забронировали по телефону номер в столичном отеле для меня и немного побродили по городу до отправки нужного мне дирижабля. Успели даже поужинать в ресторанчике, где я еще заправил артефактную жестянку, пожалев, что не сделал это еще в Дугарске — готовили в этом заведении хуже, чем Прохоров. Поэтому пироги брать я не стал, попросил настрогать бутербродов. Их испортить сложно, если исходные продукты хорошие.
Прохоров качество местной еды тоже отметил, поскольку в тарелке ковырялся неохотно.
— Че мне делать-то, пока тебя нет? — спросил он в очередной раз.
— Походи по магазинам, приценись, — предложил я. — Можешь в театр сходить или в синематограф.
Афиши и того, и другого в городе я видел. Вообще, Турмень казался преуспевающим населенным пунктом. В гостинице мы остановились той, что рядом с причальной башней, а до нее пришлось проехать через весь город, так что я составил полное впечатление об уровне жизни.
— Да ну, — протянул Прохоров. — Че я там не видел? Че в театрах, че в синематографе — сплошные кривлянья. Неинтересно.
— В библиотеку сходи, — ехидно тявкнул Валерон. — Там тебя ждет много интересного.
Из невидимости он не выходил, но это не мешало ему потребовать в ресторане свою порцию, с которой он уже справился, из-за чего пребывал в небольшом расстройстве.
— В библиотеку ходить необязательно, но по специализированным книжным пройдись, — предложил я. — Посмотри книги по обучению алхимии на ранней стадии. Вдруг чего себе подберешь? Павловские книги все же рассчитаны на продвинутый уровень, там нет тех приемов, что даются в начале обучения. Ну и так, в алхимических магазинах глянь, вдруг чего интересного углядишь.
Инструменты для кузни по списку я собирался закупать в столице, где, как утверждал Прохоров, все это стоит куда дешевле. Наверняка дешевле стоили приблуды и для алхимии, но с ней я так до сих пор и не разбирался. Получил сродство — и отставил на время. Поэтому решить, что мне нужно для занятий ею, я пока не мог. И не мог решить, нужно ли мне это вообще, потому что пока обходился алхимией чужой, а времени делать свою не было. Разве что склянок небьющихся пообещал Прохорову купить, потому что Прохорову казалось, что в павловских зелья быстро портятся.
Я рассчитывал за завтрашний день переговорить с отчимом и вернуться в Турмень послезавтра утром, после чего мы сразу уедем. Но не исключал, что придется задержаться по каким-либо причинам, что я и сказал Прохорову, чтобы тот не волновался. Пусть ищет себе занятие по душе. Предложил ему оплатить пару занятий у давно практикующего алхимика — тоже полезный урок получится. Прохоров хмуро угукал и, как я понял, не собирался тратить деньги на баловство, к каковым относил и уроки. Что ж, это его выбор. Но пока он не подкачает свои умения, кристаллы с рецептами я ему точно не передам — слишком высокий процент брака.
Мы попрощались, и я отправился к дирижаблю. Пешком, потому что расстояние было совсем короткое, а тяжестей при мне — саквояж да Валерон, который двигался своим ходом. По дороге я купил несколько газет у разносчика, рассчитывая почитать их под чай в каюте.
Дирижабль принципиально не отличался от тех, на которых я уже летал, разве что выглядел немного пафосней, поскольку пунктом назначения была столица. Очень много предметов в каюте были украшены государственным гербом, даже постельное белье. При этом сама каюта была ничуть не больше тех, где мне уже доводилось лететь. И удобства тоже располагались в начале и конце общего коридора.
Валерон сразу бодро метнулся через все каюты и через несколько минут докладывал:
— Занято десять кают. Два пассажира очень подозрительные. И злоумышляют.
— Везут с собой деньги? — сразу предположил я.
— Один еще и артефакты. У него рожа холеная и усы наглые — сразу видно, что злоумышляет. Артефакты ценные.
Валерона я не видел, но подозревал, что он сейчас с самой серьезной мордой ожидает моего вердикта, готовясь наводить справедливость так, как он ее понимает.
— Они оба явно злоумышляют не на нас, — намекнул я Валерону. — Ничего ни у кого не тырить, за это перед сном получишь один бутерброд.
— Так себе размен, — разочарованно тявкнул Валерон.
— Нам нужно доехать, не привлекая к себе внимания, — напомнил я. — Это вряд ли произойдет, если у пассажиров дирижабля внезапно пропадут деньги и ценные вещи.
Валерон тяжело вздохнул и затих. Опять он о себе напомнил, только когда принесли чай и я достал жестянку с бутербродами. Жестоко травмированный невозможностью наказать втайне на нас злоумышляющих, Валерон утешился лишь после двух бутербродов, составленных по всем правилам бутербродного искусства: с копченым мясом, ломтиком сыра, листиком салата и помидорными пластинами.