Под чай я углубился в изучение газет и нашел еще один некролог: определенные семейства продолжали сокращаться. Сомнений в том, что это спланированные покушения, оставалось все меньше, а вот желание узнать, кто за этим стоит, становилось все больше.
Перед сном я прогулялся до туалета, используя на всякий случай незаметность и Щит — не хотелось бы убедиться, что Валерон в части злоумышляющих оказался прав. Меня, конечно, сейчас не так просто взять, но и убийца может подготовиться получше, чем прошлые разы.
Но все страхи оказались напрасными: за весь полет мной вообще никто не поинтересовался, не говоря уж о том, чтобы напасть. Вышел из дирижабля я первым, чтобы успеть взять извозчика до гостиницы, которая находилась далеко от дирижабельной станции, поскольку последняя располагалась не в городе, а за его пределами. С наймом экипажа проблем не возникло. Не столько из-за моего респектабельного вида (артефактная вешалка, на которой ночь провисели костюм и плащ, отработала на все сто), сколько потому что извозчиков на площади хватало.
Незаметность я активировать не стал — это, напротив, привлекло бы внимание к пролетке, да и заселяться в гостиницу помешало бы. Я рассчитывал на навык ощущение чужого внимания, который сейчас меня однозначно уверял в том, что с агрессивными намерениями на меня никто не смотрит, да и вообще никто не задерживает внимание более чем на пару секунд, когда я проезжал мимо.
Не особо мной заинтересовался и портье в гостинице, сделавший в книгу постояльцев новую запись и выдавший мне ключ от номера. Последний после каюты дирижабля показался огромным. Валерон сразу развалился на подушке, что проявилось по хорошей такой вмятине по центру.
— Задание у меня для тебя будет, — намекнул я, чтобы не расслаблялся.
— Прямо сейчас? — голосом умирающего от переработки уточнил Валерон.
Но я был непреклонен. Сначала дело, а отдых потом, когда будем в безопасности. Согласен, подушки здесь пышные, но мы сюда не спать приехали.
— Прямо сейчас. Пройти по номерам и найти отчима. По дороге ничего не тыришь у тех, кто показался подозрительным.
Валерон издал тяжелый душераздирающий вздох. Но, судя по тому, что углубление на подушке уменьшилось, отправился искать Беляева. Это был самый тонкий момент: отчима могло здесь не оказаться, если он вдруг решил пропустить конкретно это собрание по той или иной причине. Смерть пасынка причиной была достаточно уважительной, но я ставил на то, что времени прошло достаточно.
Валерон вернулся быстро.
— Этажом ниже, — воодушевленно тявкнул он. — Он один. Завтракает в номере. Вкусно завтракает.
— Попробовал?
— Конечно. Нужно же было проверить еду на яды.
О таких способностях помощника я не знал.
— Ты можешь это определить?
— Относительно. Энергии меньше получу, — ответил Валерон. — Но я и с плохой мало получаю. Эта хорошая и неотравленная.
Я решил, что самое время навестить отчима, пока он не заметил, что кто-то дегустировал его еду на предмет ее отравления, и отправился этажом ниже, направляемый активно комментирующим мои передвижения Валероном. Наконец я оказался у нужной двери и постучал в нее.
— Войдите, — раздался знакомый уверенный голос.
Я зашел, аккуратно прикрыл за собой дверь и сказал отчиму, который даже не посмотрел, кто вошел, настолько был увлечен просмотром газеты под чашку кофе.
— Доброе утро, Юрий Владимирович.
Отчим поперхнулся кофе и вытаращился на меня, как будто увидел оживший труп. Хотя с его стороны, наверное, все так и выглядело.
— Петя? — недоверчиво спросил он, откашлявшись. — Это ты? Но как? Какого черта ты устроил это представление? — внезапно заорал он. — Ты не представляешь, во что это обошлось твоей матери. Не хотел ехать к Вороновым — прямо так и сказал бы. Ты безответственный и инфантильный юноша. Ты возвращаешься со мной в Верх-Иреть, где решим, что с тобой делать.
— Я к вам пришел не для этого. Мне пришлось исчезнуть, потому что покушение в поезде было уже второе. Меня чуть не убили.
— Чуть не убили? Да, там кровью было залито все купе. — Отчима передернуло от воспоминаний, и он раздраженно отставил чашку кофе, которую продолжал держать в руках.
— Это была не моя кровь, а моего убийцы, — пояснил я, сообразив, что рассказывать придется все, начиная с момента в дирижабле и заканчивая нападением в поезде, чтобы Беляеву стало понятно, почему я ушел, никому ничего не сообщив. Этим я и занялся, опустив все, что случилось позже, но добавив свои предположения.