— Извините, Максим Константинович, но мне это неинтересно.
— При чем тут интересно или неинтересно? — усмехнулся он. — Все Вороновы проходили через военное училище. Только оно дает нужное развитие и огранку способностей.
— Неужели? — насмешливо бросил я. — Мне так не кажется.
Если этот Воронов проходил через военное училище и считает, что оно дало ему огранку, то мне страшно представить, каким он был до учебы там.
— Вот тебе простой пример. Юрий Владимирович сообщил, что в Лабиринте ты получил заклинание Искра. У тебя было время им заняться. Итак, какой у тебя сейчас уровень?
Он торжествующе на меня посмотрел, готовясь вдоволь поиздеваться.
— Сорок второй.
— Вот. А в училище был бы уже минимум десятый. Какой-какой? — вытаращился он на меня, только сейчас поняв, что я ответил.
— Сорок второй.
— Петр, Юрий Владимирович, воспитывавший тебя все эти годы, мог бы донести, что врать нехорошо. Особенно родственникам. Особенно ради пустой похвальбы.
Пришлось продемонстрировать ту самую Искру, раз уж на слово не верят. У Воронова жалко затрясся подбородок, отчим же смотрел скорее одобрительно, но и с некоторой опаской — боялся, что не удержу контроль. Пришлось заклинание развеять, а энергию опять втянуть в себя.
— Искра у меня даже чуть мощнее положенного на этом уровне, — не без удовольствия пояснил я, — потому что к ней прилагается еще двойное сродство к Огню и пиромания третьего уровня. Вы уверены, что военное училище столько бы мне дало?
— Но как такое может быть? Ты же ее только что получил! — возмущенно вытаращился на меня Воронов. — У меня тридцать девятый, а я не только практикуюсь, но и кристаллы вливаю.
— Значит, я практикуюсь лучше, Максим Константинович. И чаще — каждую свободную минуту. Мне ваше училище не нужно.
— Но все Вороновы…
Он радостно заблестел глазами, сообразив, что сильный маг повышает престиж рода. Пришлось его мечтания оборвать.
— Я не считаю себя Вороновым. Скорее Беляевым, пусть не по крови, но по духу. Юрий Владимирович для меня сделал куда больше, чем весь ваш род. И он не ограничивался пустыми обещаниями.
— Но позвольте! — возмутился Воронов. — Мы предлагали тебе полное обеспечение.
— После того как у меня обнаружилась магия? Спасибо, не надо. Я в состоянии обеспечить себя сам и прекрасно обойдусь без вас.
— Променять княжеское семейство на какого-то жалкого купчишку? — возмущенно взвился Воронов, устрашающе затряся всеми подбородками.
— Пожалуй, жалкий купчишка аннулирует ваши с ним договоренности, — холодно бросил Беляев.
Не знаю, как он отнесся к моему спичу — я не смотрел на него, когда говорил, но слова Воронова ему точно не пришлись по сердцу.
— Бог мой, Юрий Владимирович, ваш пасынок меня оскорбил. Я был вне себя, не понимал, что говорю, — заюлил Воронов. — Приношу свои глубочайшие извинения. Вы знаете, я всегда относился к вам со всем уважением.
Беляев посмотрел на него с легкой брезгливостью, но сказал:
— Ваши извинения приняты. Но в следующий раз вы ими не отделаетесь. Петр, у тебя остались вопросы к Максиму Константиновичу?
Он явно намекал, что нам пора прощаться с хозяином номера и уходить, но у меня появилось еще одно дело. Хотелось наказать эту сволочь за наглость и оскорбления. Только нужно придумать, как вывести Воронова на нужный разговор.
— Что за формулировка, вызвавшая веселье на оглашении завещания? — зашел я издалека.
Воронов явно обрадовался, что разговор перешел на другую тему, расплылся в нехорошей усмешке и пояснил:
— Она звучала так: «Внуку моему, Петру Аркадьевичу Воронову, я завещаю часть реликвии. Это все, что ему нужно, от остального он откажется, потому что добьется сам». И это при условии, что другим родственникам были отписаны крупные суммы и объекты недвижимости.
— Зря он так решил. От недвижимости я бы не отказался, — заметил я.
— Упомянутые в завещании — тоже. К сожалению, оно было составлено давно и большинство объектов уже накрыто зоной. У батюшки было развито предвидение, но почему-то такой вариант он не учел. Впрочем, в старости отказывают многие навыки. К сожалению, в нашем случае исключения не случилось.
Он тяжело, но фальшиво вздохнул, а я подумал, что в отношении меня покойный Воронов мог действительно что-то прозреть. Что-то такое, что показалось ему на тот момент сущим вздором.
— От недвижимости в зоне я бы тоже не отказался.
Воронов расхохотался. Громко, от души, вытирая выступившие от смеха слезы.
— Если уж тебе так хочется стать владельцем нашей недвижимости, могу предложить что угодно, хоть резиденцию в Камнеграде, — издевательским тоном сказал он.