При последнем вопросе Валерон поморщился и чихнул.
— В Озерном Ключе их нет. И запахи все старые. Я покрутился немного, но про них никто ничего не говорил, так что я счел бесперспективным оставаться там дальше и решил вернуться домой. Поскольку у меня было поручение, то я завернул в Гарашиху и обнаружил, что нас обворовали.
— Княжну, — поправил я.
— В данном случае — нас. Потому что эта штука была нам нужна. Мы ее планировали изъять. А значит, это изъятие у нас, — не согласился Валерон. — Голимое злостное злоумышление.
— Которое ты компенсировал, — уверенно сказал я.
— Не совсем, но что мог, то компенсировал.
Он скромно поскреб лапой и выплюнул крошечные серебряные ножницы и несколько толстеньких пачек банкнот общей суммой аж в пятьдесят тысяч. Как-то не вяжется это с нищетой куликовского родственника.
— Это точно деньги того, кто украл реликвию? — подозрительно уточнил я.
— Обижаешь. Стал бы я что-то брать у тех, кто на нас не злоумышляет? — Сделал честную морду Валерон. Получилось у него так себе, потому что, на мой взгляд, выглядел он жуликовато. — Своего у него ценного только вот эти ножнички и были. А деньги не сразу появились. Пришлось подождать.
Насколько я понял из рассказа Валерона, куликовскому родственнику передал деньги князь Бобриков, договоренность с которым была раньше. Именно князь подбил молодого человека на противоправные действия, пообещав заплатить в случае удачи. Удача была частичная, поэтому и плата оказалась половинчатой: Бобриков пообещал сто тысяч, а дал только пятьдесят. Сумма казалась великоватой для того, чтобы просто сделать гадость соседу. Этим соображением я поделился с Валероном.
— А он не свои платил. Я потом проследил за ним. Он с доверенным лицом болтал о ерунде всякой, причем сказал, что, может, остальные деньги не придется ни отдавать, ни возвращать, если правильно разыграть карту. Он и эти не хотел отдавать, но Куликов-младший закатил истерику и заявил, что, если не получит хоть что-то, выступит с заявлением.
— Все страньше и страньше… Бобриков явно действовал не по своей инициативе и не использовал своих денег. Он просто был передаточным звеном.
— Нужно было и у него компенсацию изъять? — «догадался» Валерон. — Давай завтра? Отосплюсь — и вперед.
— Не надо брать с него компенсации. Имен он никаких не называл?
— В отношении уворованного осколка? Ни одного. Но я только до обеда в Гарашихе был. Может, потом и говорили про кого.
— А после обеда ты что делал? — удивился я прошедшему времени. Не мог Валерон настолько долго добираться из Гарашихи до Дугарска.
— Я пробежался на рекомендованное Гришей место. Я вспомнил, что там есть вещь, которая нам необходима. Мне-то уж точно. Я ее даже без контейнера прихватил. Чего лишнее-то таскать, правда?
И Валерон гордо выплюнул огромнейшее напольное зеркало, которое встало в углу комнаты как родное. Даже не знаю, радоваться ли тому, что имущество прирастает, или огорчаться тому, что все это происходит случайным образом и за счет чужих вещей.
Глава 20
Утром Прохоров умиленно смотрел, как Валерон лопает свою порцию из красной мисочки. Помощник ел аккуратно, прерываясь на рассказ о своих злоключениях, которые, разумеется, не включали в себя кражу реликвии. Я слушал невнимательно, больше размышляя о том, как бы мне извлечь осколки вороновской реликвии, пока они в относительно известном месте. Помощь Валерона в данном вопросе будет неоценимой: он перемещается намного быстрее и найдет кузена вместе с его незаконно полученными осколками, даже если мне не удастся разведать адрес. Заодно можно будет пройтись и по другим центральным улицам — времени у меня будет побольше.
Но здесь в полный рост встает вопрос, как замаскировать свой отъезд. Куликов, конечно, не семи пядей во лбу, но сложить мои поездки с датами исчезновения реликвий сможет. Особенно если я поеду куда-то без веской причины.
— Че седни делаем? — спросил Прохоров, насыпав Валерону в мисочку теперь уже хвороста, после чего помощник замолчал, будучи чересчур занятым, чтобы отвлекаться на пустые разговоры.
— В принципе, с машиной я сегодня закончу, — прикинул я. — Останется чем-то закрыть мех, а можно и не закрывать. Но он выглядит не особо, и сидеть на нем без прослойки тоже не особо хорошо. Нужна либо кожа, либо плотная ткань.
— Шторы! — неожиданно возбудился Валерон. — Там был подписанный контейнер, на котором написано «Шторы».
Где «там», в уточнении не нуждалось. Бедняге не дает покоя мысль, сколько на месте побоища еще осталось ценных вещей. Хорошо хоть, часть транспортировочных контейнеров вскрыта, содержимое из них испорчено и не представляет интереса ни для кого.