— Не вмешиваясь в его личную жизнь, могу сказать тебе, что Аарон… Ну, ему нужно немного сострадания. Я поставил вас вместе, потому что, судя по разговору с его родителями, ему легче работать с партнёром без особых разговоров — например, с помощью сообщений, чата или электронной почты. Мой брат глухой, так что у меня сложилось впечатление, что тебе тоже комфортнее работать таким образом. Терри может говорить, но ему комфортнее общаться письменно. У тебя так же? — доктор Майер будто немного застеснялся своего признания, но не разрывал зрительный контакт со Спенсером.
— Да, — сказал Спенсер, решив не вдаваться в подробности.
— Ещё он очень робкий, так что если бы ты мог сам ему представиться, всё прошло бы чуть более гладко.
«Да, уверен, всё пройдёт очень хорошо. Привет, меня зовут Спенсер, прости, что напугал тебя до чёртиков тогда, во дворе. Можно узнать номер твоего телефона, чтобы мы могли переписываться, как нормальные антисоциальные люди, раз уж оба слишком испорченные, чтобы разговаривать вживую?»
— Ладно. Я. С. Ним. Поговорю, — Спенсер поправил свою сумку, чувствуя внутри пульсацию нервной энергии. Он хотел просто пойти на следующий урок и больше не думать об этом. Он не хотел знать, помнит ли его тот парень. Конечно, доктор Майер не мог знать об инциденте во дворе, но это казалось ужасной ответственностью на плечах того, кто учился всего первую неделю. Он приподнял руку, махая доктору Майеру, чтобы дать знать, что уходит, а затем выбежал из кабинета со скоростью, близкой к полёту.
Его руки не переставали дрожать, пока он не добрался до маленькой студенческой зоны в конце коридора. Покопавшись в кармане, Спенсер достал пару долларовых купюр и вставил их в торговый автомат, чтобы купить газировку. Он давно уже узнал, что сахар всё улучшает. Сироп для блинов, мороженое, печенье, газировка — казалось, на его настроение всегда сильно влиял сахар в крови. Он открыл бутылку и нашёл спасение в её идеально газированных глубинах. «Спасибо тебе, господи, и аллилуйя».
Судя по времени на телефоне, у него оставалось полчаса до следующего урока, так что Спенсер занял один из стульев и бросил сумку на стол перед собой. Он задумался, где сейчас находится Аарон Даунинг. Может, у них будет ещё один общий урок, и Спенсер сможет поговорить с ним перед следующим занятием. Он достал листок бумаги и записал информацию о себе — ник в чате, мобильный телефон, электронную почту. Добавив внизу запись, чтобы прояснить свои намерения, он сунул листик под обложку своего учебника по программированию и спрятал его обратно в сумку.
В этом семестре у Спенсера было четыре урока: проектирование программ для новичков, психология, начальный курс высшей математики и композиция для новичков. Программирование и математика будут его любимыми, безоговорочно. У него всегда был аналитический склад ума, и математика и физика давались ему легко. К сожалению, английский был обязательным уроком, и он молился всем богам, чтобы никогда не пришлось читать свою работу вслух. Он выбрал психологию, чтобы заполнить один из вариантов гуманитарных наук, которых боялся. Он предпочёл бы вместо этого науку, но администрация колледжа хотела, чтобы образование было всесторонним — что бы это ни значило. Физика больше подошла бы ему по стилю, но, по крайней мере, у него дома был готовый репетитор по психологии, если понадобится. Может, это даст им с отцом тему для разговоров.
Через… двадцать минут… должна была начаться математика. Он уже поговорил со своим преподавателем, и они вместе решили, что он может обойтись без переводчика. Сидя впереди класса, он должен был уловить суть лекции, и доктор Лэнман сказала, что большую часть лекции пользуется проектором. Его плечи расслабились, пока он думал, что целых девяносто минут урока математики люди не будут пялиться на него так, как было на программировании. Смотрел даже тот парень, Аарон. А Спенсер при этом хорошо рассмотрел шрамы на его лице и шее. Боже, он даже не мог представить, что случилось, чтобы причинить такой физический и психологический вред.
Его телефон завибрировал в кармане. Достав его, Спенсер проверил экран и увидел сообщение от отца.
ПАПА: «Как дела, док?»
Спенсер рассмеялся. Они шутили так сколько он себя помнил. Однажды, когда смотрел мультики, он услышал эту фразу и спросил у отца, относится ли это к нему. В конце концов, он был доктором. После этого, каждый раз, когда отец хотел узнать, как у него дела, он пользовался этой фразой. Отец спросил это после его первого дня в школе, когда слышащие дети смеялись над ним. Он спросил это, когда директор вызвал его к себе из-за проблем с поведением Спенсера. Он спросил это, чтобы заставить Спенсера наконец признаться, что он гей.