Свет во тьме
Автор поста — Аарон | 28/08/2010 18:43 | Добавить комментарий | Личное
Тьма пронизывает каждую мою мысль, каждое моё действие. Нет ничего, ни единой передышки от ужаса, который живёт в моей голове. Он уютно устроился, так уверенно, как если бы там родился. Может, так и есть. Возможно, внутри меня всегда было тёмное место, и потребовался просто один неописуемый акт жестокости, чтобы выпустить тьму?
Но как же свет?
***
— Как прошли твои занятия со Спенсером? — спросила мать Аарона, поднимаясь тем вечером к нему в комнату, чтобы позвать на ужин. Чувствуя себя безумно виноватым из—за того, что не рассказывает о воспоминании или о разговоре с доктором Томасом, Аарон просто ответил, что всё в порядке. Её лицо засветилось, и она казалась искренне довольной тем, что он способен на общение. У Аарона не было никакой конкретной причины скрывать свои новые отношения с доктором Томасом, но глубоко внутри он был уверен, что встречи с этим новым терапевтом на его условиях, без вовлечения родителей, сыграют разницу. Может быть, раз Аарон сам для себя это делал, а не родители для него, исход окажется положительным.
— Я рада, что вы хорошо провели день. Почему бы тебе не умываться и не спуститься на ужин? Я приготовила тако, — сказала ему мать, улыбаясь, забирая его корзину с грязным бельём и выходя из комнаты. Впервые в жизни Аарон почувствовал себя слегка виноватым, позволяя ей так ему прислуживать, и решил в следующий раз сам отнести корзину в прачечную и заставить братьев сделать то же самое. На это он был способен. Прачечная ведь находилась не в подвале. По одному шагу за раз.
Пришло время, чтобы сыновья Даунинг начали нести свой груз.
— Аллен, можешь подать мне сыр? — спросил Аарон своего брата, когда они чуть позже сидели за обеденным столом. Пока его мать ошеломлённо наблюдала, Аарон поедал третий тако. Он почти не ел пиццу в доме Спенсера и, к своему удовольствию, был довольно голоден. Такое случалось не часто, и Аарон собирался этим пользоваться. Аллен минуту смотрел на него, а затем поставил между ними миску натёртого чеддера. Антони, который сидел напротив Аарона, ел пятый тако.
— Хорошо, если вы будете так есть каждый вечер, мальчики, вам придётся найти работу, — прокомментировал Джон Даунинг, с полным удовольствием наблюдая за сыновьями. Вместе мальчики съели больше дюжины тако, и не казалось, что в ближайшее время они остановятся. Аарон поднял взгляд как раз вовремя, чтобы заметить сияющие взгляды, которыми обменялись его родители, и это вызвало у него улыбку. Его родители давно не улыбались и не выглядели такими счастливыми.
— Мы должны на этих выходных устроить барбекю, — выразил свои мысли Антони, между огромными порциями еды. — Мы этого уже вечность не делали, — с надеждой посмотрев на отца, а затем на мать, он улыбнулся, а после громкого хохота Аллена убрал с лица кусочек латука.
Когда мать начала отвечать, Аарон рассмеялся, и она остановилась посреди предложения, с весельем наблюдая за сыном.
На один вечер практически показалось, что ничего не произошло, будто Аарон нормальный. Ему хотелось бы узнать, как это продлить. Он практически не хотел заканчивать и подниматься наверх, чтобы заняться блогом. Разрушение хорошего ощущения причиняло боль его сердцу, но через несколько минут Аарон поднялся в свою комнату и сел за стол.
Прикосновение волшебства
Автор поста — Аарон | 28/08/2010 21:12 | Добавить комментарий | Терапия
Когда доктор Томас сказал мне, что во время своего приступа я прикоснулся к Спенсеру, и не один раз, а несколько, я ему не поверил. Только когда встретился взглядом со Спенсером и увидел не жалость, как ожидал, а надежду, я решил, что это может быть правдой.
Но почему?
Моя собственная мать, которую я люблю больше всех, которая мне ближе всех, не может ко мне прикоснуться. Этот парень, которого я знаю всего несколько недель, пробился тогда, когда не смог никто другой. Как это вообще возможно?
Всю жизнь, даже в детстве, люди говорили мне, что у меня аналитический склад ума. Полагаю, поэтому я всегда преуспевал на дебатах. В последнее время мой интеллект полностью перекрыли страхи и эмоции, исключением является только то время, когда я пишу коды. Только тогда, потерявшись в логике и синтаксисе, когда мой разум полностью поглощён делом, я чувствую какую-то связь с парнем, которым был раньше. Когда пишу коды, я не чувствую себя беспомощным.
Ключ в этом?
Не может быть. Есть другие люди, преподаватель и другие студенты, которых я ассоциирую с программированием. Я не тянулся и не прикасался к ним. Но эти люди мне не друзья. Спенсер первый друг, которого я завёл с тех пор, как убили Джульетту. Никто никогда не подходил ко мне, не протягивал эту руку дружбы.