Хотелось надеяться, и ничего иного не оставалось, поэтому я слабо улыбнулась и кивнула. Я потеряла себя за личностями, в чьих шкурах побывала. Возможно, божественная дрема поможет собрать меня воедино.
— Хорошо, я готова.
— Увидимся на той стороне, Астрид Хейккинен, — улыбнулся Тор.
Края колыбели начали потрескивать, обрастая полупрозрачной золотистой скорлупой, переливающейся сияющими нитями. Это напоминало чудо, истинную магию, но для меня волшебством стало другое: Тор оказался первым человеком, кто с первого раза правильно произнес мою фамилию.
«Увидимся на той стороне, Астрид Хейккинен».
— Увидимся на той стороне.
10 — Toxic
2WE — Toxic
It’s getting late
To give you up
I took a sip from my devil cup
Slowly, it’s taking over me
Слишком поздно
Отказываться от тебя.
Я делаю глоток из своей дьявольской чаши
Очень медленно, и чувствую, как яд разливается по телу
Я не помню, с чего все началось — обычно такой фразой встречаешь сон, врывающийся внезапно и стремительно, без завязки к истории. Мои блуждания по миру вне времени и пространства стартовали также — без разъяснений, меня просто выбросило в картину, словно чернильное пятно, которое стряхнули на пергамент. И никуда не деться.
Запах жареного бекона приятно щекотал ноздри, звук кипящего масла заполнял тишину на маленькой кухне в скромном двухэтажном домишке спального района. Приближался октябрь или ноябрь, а, может, и май, я не знала — просто за окном парили тяжелые облака, а холод пробивался сквозь щели в форточке.
Бекон готовился не для меня. Сидя за обеденным столом, я неспешно поедала кукурузные колечки разного цвета. Гоняла в молоке ложкой хлопья, зачерпывала и медленно пережевывала их. На вкус как сладкий картон, и каждый хруст перебивал шипение масла и стук ножа, когда я проглатывала очередную порцию завтрака.
Мама готовила, стоя ко мне спиной, делала вид, что погрузилась в готовку с головой. Я томительно наблюдала, выжидала, как гепард в засаде, когда же она обернется, прекратит истязать луковицу и посмотрит на меня.
Словно бесконечная петля. Луковица собиралась вновь, бекон не подгорал, а мама продолжала нависать над столешницей, подрагивая плечами при каждом резком звуке.
— Ты боишься меня?
Женщина на секунду замерла, ее темные волосы, сбитые в растрепанных хвост, забавно шелохнулись. Я отправила в рот розовые колечки, разбивая молчание хрустом в ожидании ответа. Хотя, он и так очевиден — маме не было необходимости произносить слова вслух, чтобы сообщить об очевидном.
Нож вновь принялся кромсать лук.
Я не удержалась от тяжелого вздоха. Сколько это может продолжаться? И почему сухой завтрак всплывает из-под молока, будто отрываясь не от дна тарелки, а Марианской впадины?
Постучав ногтями по столу, я положила ложку на салфетку и вздохнула. Так больше продолжаться не могло, этот завтрак длился целую вечность.
— Я пойду погуляю, мам.
Женщина не обратила внимания. Как не обращала и на мой броский макияж, ногти сплошь в черном и красном лаке и десятки других вещей. На улице наверняка было холодно, но я смело оставила куртку на вешалке, открывая дверь.
Сколько дверей и моментов я оставила позади? И не пересчитать. Порой мне казалось, что мгновение перехода длились куда дольше, чем обрывки воспоминаний. Я попадала в бесформенные пространства: озаренные светом, окутанные тьмой. Чаще всего приходилось перемещаться по последним, и в зависимости от предоставленного пути я слышала голоса. Не мамин, не отцовский, а мужской, точнее — мужские. Хотя не помнила, о чем они говорили. Один больше рассказывал, другой — спрашивал. Не помню о чем, смысл слов оставался загадкой, я различала только настроение.
Но даже они меня покидали. Когда я их слышала, мне казалось, я вот-вот вырвусь из глубин сна. Но меня опять тянуло вниз, и я падала, падала…
Холод осенней — или весенней? — Финляндии остался за дверью, закрывшейся с тихим скрипом, оставив меня под теплыми лучами солнца на небольшой террасе. Лето вступило в законные права, на свежем воздухе дышалось легче, и никакого приторного армата бекона — только скошенная трава, крошка камня.
Из глубины двора вырвался шум. Я, не раздумывая, направилась меж высоких каменных стен навстречу детским голосам, звукам бьющихся друг о друга деревяшек, какой-то возни. Ступая по выложенной плитами дорожке, едва не запуталась в длинных юбках: пришлось подобрать их и ускорить шаг. Как удивительно, одежда такая легкая и мягкая, а на ногтях ни следа черного лака.