Ковер лежал на лестничной площадке, под лучами солнца его краски пылали. На заднем конце громоздился багаж. Мы уютно уселись бок о бок на подушках из полимеризованной морской пены. Джинни прошептала слова команды. Ковер двинулся так плавно, что я не заметил, как мы поднялись в небо. Ковер не обладал той скоростью, что спортивная модель помела, но триста драконьих сил, вынесли нас из города за считанные минуты.
Под нами развертывались громадные районы Среднего Запада. Здесь и там, словно серебрянные ленты, блестели реки. Мы неслись, и ни ветерка не проникло сквозь защитный экран. Джинни выскользнула из платья. Она была одета только солнцем. И теперь я понял теорию транзитного переноса.
Отсутствие чего-то имеет столь же реальное значение, как и наличие.
Мы летели на юг и купались в солнечном свете. Когда наступили сумерки, мы остановились и поужинали в очаровательном ресторанчике. Это было в Озарке. Но мы решили не останавливаться в помело-отеле. Мы полетели дальше.
Ковер был мягкий, толстый, покойный. Я хотел было поднять откидной верх, но Джинни сказала, что, если мы спустимся пониже, то будет там теплее. И она была права.
Небо было усеяно звездами. А потом поднялась большая желтая луна, и в ее свете половина звезд исчезла. И воздух был наполнен шепотом, и внизу была темная земля, и мы слышали, как поет слитный хор кузнечиков. И все, что случилось дальше, нас не касается…
Глава 15
Я точно знал, куда мы направляемся. Мой фронтовой друг, Хуан Фернандец, нашел хорошее применение приобретенным в армии знаниям. Он служил в секции пропаганды и создал там немало превосходных сценариев. Теперь он готовил уже не посылаемые на врага кошмары, а сонные серии. Передачи пользовались популярностью, и заказчики платили Хуану соответственно. По сути, все любили Хуана, если не считать псианалитиков. Теперь, когда научные исследования привели к созданию эффективной противомагнитной техники, псианализ устарел. Хуан в прошлом году соорудил в стране своих предков дачный домик. Домик был выстроен почти на самом побережье Соноры — это одно из наиболее красивых мест Мидгарда.
Фернандец пригласил меня сюда на медовый месяц, и мы с Джинни подгадали соответственно под этот срок нашу свадьбу.
В полдень следующего дня мы пошли на посадку. К западу, голубым и белым огнем, играл калифорнийский залив.
Продолженная прибоем широкая полоса песчаного пляжа, и громоздящийся ярус за ярусом утесы, и, наконец, вся развертывающаяся к востоку страна — сухая, внушающая страх и застывшая. А вознесенный над берегом домик, был окружен зеленью.
Джинни захлопала в ладоши:
— О, я бы никогда не поверила, что такое возможно.
— Вы, жители восточных штатов, не знаете, как велика страна, — я был полон самодовольства.
Она заслонилась от слепящего света солнца, указала:
— А что там такое?
Мой взгляд не мог оторваться от ее рук, я просто вспомнил. Над утесами, примерно в миле к северу от нашего домика и на несколько футов выше, громоздились полуосыпавшиеся стены, окруженные грудами камней. В северном углу, хмуро встречала ветер, торчащая обломанным зубом, башня.
— Ла Форталеза, — сказал я. — Построенная испанцами в Семнадцатом веке. Какого-то дона осенила идея разбогатеть, разрабатывая этот край. Он воздвиг замок в качестве опорного пункта и резиденции. Привез жену из Испании. Но все пошло плохо, и замок вскоре оказался покинутым.
— Давай мы его обследуем?
— Хорошо, если тебе хотеться.
Джинни положила руку мне на плечо:
— Стив, почему у них все пошло плохо? Что им противодействовало?
— О… ничего. Я не особенно интересовался Форталезой.
Даже будучи человеком, даже днем я ощущаю там что-то враждебное. Однажды, приняв волчий облик, я отправился туда после наступления темноты и… это было омерзительно. Это ощущалось не столько физически, сколько… А, будет об этом.
— Испанцы в те времена обращали туземцев в рабство, — сказала она задумчиво, — не так ли? Вообрази, сколько человеческих смертей повидал этот замок. И эти смерти оставили на нем свой след. Да, вероятно. Но, черт возьми, это было давным-давно. Мы осмотрим его. Руины очень живописны, и выглядят они отсюда потрясающе.