Фреда бросилась в объятья Скафлока. Сколько тревог постигло его, стоило ненадолго расстаться с ней, с этой юной, нежной, долгоногой, скорее девочкой, чем женщиной, и все-таки женщиной, его женщиной. Он обнял ее за талию, потом подбросил в воздух, поймал и, смеясь, снова подбросил.
— Опусти меня, — Фреда тоже смеялась. — Опусти, чтобы я могла поцеловать тебя.
— Сейчас, — Скафлок снова подкинул ее и сотворил магический знак. Фреда тут же повисла в воздухе, невесомая точно пушинка. Она болтала руками и ногами, не зная, смеяться ей или сердиться.
Скафлок притянул ее к себе, и она прильнула к его губам, продолжая висеть над ним.
— Зачем же мне так тянуть шею, — решил Скафлок.
И в тот же миг он, тоже сделав себя невесомым, наколдовал облако, сухое и все точно из белых перьев, на котором они и расположились. Из середины облака росло дерево, увешанное всевозможными плодами, а между его ветвей висела радуга.
— Сумасшедший, однажды ты позабудешь какую-нибудь из своих хитростей, мы упадем и разобьемся на мелкие кусочки, — сказала Фреда.
Он привлек ее к себе, глядя в ее серые глаза, и перецеловал все веснушки на ее лице, приговаривая:
— Вот я тебя сейчас сделаю пятнистой как леопард.
— Ты думаешь так оправдаться? — мягко сказала Фреда. — Я ведь стосковалась по тебе, любимый. Как ты поохотился?
Он нахмурился, припоминая все, что с ним случилось, но все же ответил:
— Очень хорошо.
— Ты чем-то раздражен, любимый? Что-то случилось? Сегодня всю ночь трубили рога, слышно было, как шли конные и пешие. С каждым днем в замке становится все больше вооруженных людей. Что это значит, Скафлок?
— Ты же знаешь, у нас война с троллями. Мы надеемся, что они нападут на нас, ведь их горные твердыни почти неприступны до тех пор, пока основные силы не разбиты в открытом бою.
Фреда содрогнулась в его объятиях.
— Тролли…
— Не бойся. — Скафлок освободился от своего беспокойства. — Мы разобьем их на море. А тот, кто посмеет высадиться на сушу, получит от нас земли, как раз столько, чтобы было где его закопать. А когда их силы будут разбиты, мы с легкостью захватим Тролльхейм. О, это будет веселая битва, и трудно представить себе, чтобы Альфхейм в ней не победил.
— Я боюсь за тебя, Скафлок.
Скафлок сказал такую вису:
Дар твой, дева,
драгоценный —
страх, что смерть сразит героя.
Сладки слезы сердцу воина —
зримый знак заветной страсти.
Он принялся расстегивать ее пояс. Фреда покраснела.
— Бесстыдный ты, — сказала она, прикрываясь его плащом.
Скафлок удивленно поднял брови.
— Почему? Чего я должен стыдиться?
Огненное Копье отправился в путь той же ночью, вскоре после заката. На западе гасли последние пятна света. Он, как и двенадцать его спутников, был одет в зеленую охотничью тунику, а поверх нее — черный плащ с капюшоном. У копий и стрел поблескивали серебряные наконечники Лошади играли под седлом, рядом лаяли собаки, огромные злые псы рыжей и черной масти, с горящими глазами, клыками как кинжалы, из пастей текла слюна — все помет Гарма, Фенриса и собак Дикой Охоты.
По сигналу рога Огненного Копья они пустились в дорогу. Эхо разнесло по холмам дробь копыт и лай собак. Точно порыв ветра понесся отряд между обледенелых деревьев, в ночи, которая была черней угольной ямы. В игре теней мелькали то высверк серебра, то дорогой камень на рукояти меча, то кровавая вспышка — больше ничего не было видно, но шум погони разносился по лесу из конца в конец. Охотники, углежоги, разбойники, заслышав его, вздрагивали и осеняли себя, кто знаком креста, кто — молота, а дикие звери крадучись прятались по кустам.
Ведьма издалека заслышала приближение отряда. Она сидела на корточках в убогой лачуге на месте ее прежнего дома — все силы ушли на ее недавние дела, и ни на что другое их уже не оставалось. Склонившись к огню, ведьма пробормотала:
— Эльфы сегодня ночью вышли на охоту.
— Да, — пропищала ее подружка крыса. А когда шум приблизился, добавила: — Я думаю, охота идет на нас.
— На нас? — ведьма вздрогнула. — Почему ты так решила?
— Они скачут прямо сюда, а ведь ты — недруг Скафлока, а значит — и Имрика.
Крыса, задрожав от страха, вскарабкалась ей на грудь.
— Теперь, матушка, торопись, зови на помощь, или мы пропали.
У ведьмы уже не оставалось времени для обрядов и жертвоприношений, но она со стоном выкликнула заклинание, которому ее научили, и некто чернее ночи предстал перед огнем.