Фреда увидела Скафлока, и сквозь спутанные рыжие волосы на ее раскрасневшемся и перепачканном сажей личике вспыхнули от счастья огромные серые глаза. Она без единого слова бросилась к нему, и они замерли, припав друг к другу.
Скафлок, потрясенный увиденным, спросил:
— Как ты все это сумела сделать, милая?
Она мягко рассмеялась в ответ.
— Я ведь не медведь и не мужчина, чтобы спать на куче листьев и считать, что это подходящее жилище для зимовки. Кое-что из этих шкур и прочей утвари я привезла, кое-что добыла. О, я хорошая хозяйка. — И Фреда снова с дрожью припала к Скафлоку. — Тебя не было так долго, дни тянулись так медленно. Мне нужно было чем-то заполнить время и к тому же так устать за день, чтобы заснуть ночью.
Когда Скафлок обнял ее, у него задрожали руки.
— Здесь не место для тебя. Жизнь изгнанника тяжела и опасна. Я отвезу тебя к людям, чтобы там ты дождалась нашей победы или забыла о нашем поражении.
— Нет-нет, никогда.
Фреда обхватила его голову и прижала его губы к своим, потом, то ли плача, то ли смеясь, сказала:
— Я уже говорила, что никогда не покину тебя, Скафлок, нет-нет, тебе не удастся избавиться от меня.
— По правде говоря, — ответил ей Скафлок, — я и сам не знаю, что бы я без тебя делал. А с тобой — беда не беда.
— Тогда не покидай меня снова.
— Но, любимая, я должен ходить на охоту.
— Я буду охотиться вместе с тобой. — Она указала на шкуры и жарящееся мясо. — Видишь, я не такая уж неумеха в этом деле.
— Как и во всем остальном, — рассмеялся Скафлок и добавил, помрачнев: — Я ведь выслеживаю не только дичь, Фреда, но и троллей.
— И я буду делать это вместе с тобой. — Лицо Фреды посуровело, как и у Скафлока. — Ты думаешь, мне не за что им мстить?
Скафлок гордо вскинул голову, потом, целуя Фреду, наклонил, как орлан, клюющий добычу.
— Быть по сему! Орм Воитель может гордиться такой дочерью.
Она провела пальцами по его скулам и спросила:
— А ты не знаешь, кто твой отец?
— Нет. — Скафлок, вспомнив слова Тюра, почувствовал беспокойство. — И никогда не узнавал.
— Не важно, — улыбнулась Фреда, — кто бы он ни был, он тоже может гордиться тобой. Я думаю, что Орм Сильный отдал бы все свое добро, чтоб иметь такого сына как ты, а ведь ни Кетиль, ни Асмунд не были слабыми мужчинами. И уж конечно, он был бы счастлив тем, что ты женился на его дочери.
Чем суровей становилась зима, тем тяжелей им приходилось. Голод стал частым гостем в их пещере, и холод пробирался в нее, несмотря на занавешенный вход и очаг, так что Фреда и Скафлок согревались только прижавшись друг к другу под грудой медвежьих шкур. Целыми днями они не слезали с седла, гоняясь на резвых эльфийских конях, которые не проваливались в снег, за дичью по пустынным белым просторам.
То там, то тут они натыкались на пепелища и развалины эльфийских усадеб. Скафлок в такие моменты бледнел и потом еще долго оставался мрачен и молчалив. Изредка им попадался какой-нибудь эльф, исхудавший, одетый в лохмотья, но Скафлок даже не пытался сколотить отряд из таких беглецов. Такой отряд, не способный к настоящему отпору, только привлек бы к ним внимание врага. Вот если бы можно было рассчитывать на помощь из-за моря, тогда стоило бы начать собирать силы.
Часто Скафлок отправлялся выслеживать троллей, и, напав на след, они с Фредой мчались по нему галопом. Если это был большой отряд, они издали осыпали его стрелами, потом поворачивали коней и исчезали. Бывало, Скафлок, дождавшись дня, забирался в убежища, в которых спали тролли, укрывшись от дневного света, и перерезал им горло. Но если троллей оказывалось двое или трое, то он бросался на них в открытую, и тогда свист его меча, слившийся с пением стрел Фреды, было последнее, что им доводилось услышать в жизни.
Это была безжалостная охота с обеих сторон. Часто они хоронились в пещере или под буреломом, а вражья погоня пролетала мимо, и только тонкая завеса, воздвигнутая с помощью волшебной палочки, укрывала затаившихся людей от направленных прямо на них взглядов, прятала их следы. Едва им удавалось подстрелить двух-трех троллей и повернуть коней, как им вслед летели копья, стрелы и камни из пращей. Из пещеры, в которой они жили, они видели, как мимо идут длинные корабли троллей, да так близко, что можно было бы пересчитать заклепки на щитах, висящих по борту.
И все время было холодно, очень холодно.
Но именно среди этих невзгод они по-настоящему обрели друг друга. Они поняли, что их любовь — это нечто гораздо большее, чем плотская страсть. Скафлок теперь просто не понимал, как бы он мог сражаться без Фреды. Ее стрелы разили троллей, но гораздо опасней для них были придуманные ею дерзкие засады, а поцелуи, которые она дарила Скафлоку в их редкие мирные часы, вдохновляли его на бой, не говоря уже о том, что только уют, который для него создавала Фреда, помогал ему восстанавливать силы. А он для нее был самым сильным, храбрым и добрым мужчиной на свете, ее мечом и щитом, ее возлюбленным и побратимом.