плач жены жжет сердце мужа.
Милая, молю:
помилуй.
Ради мужа радость множь.
Сон сойдет тогда спокойный ароматом роз и мирра.
— Это выше моих сил, Орм, — ответила Эльфрида. — Она погладила его по лицу. — В твоих волосах иней, твой рот забит землей. Ты замерз, Орм.
— Я мертв. Нас разделяет могила.
— Пусть этого больше не будет. Возьми меня с собой, Орм!
Их губы встретились.
Скафлок сказал Кетилю:
Молви, мертвый,
мне, где Больверк,
где гигант гремит железом.
Воин вещий,
верно, знаешь,
как его ковать заставить.
Кетиль промолвил в ответ:
Затеваешь злое дело.
В бездну бедствий
Больверк ввергнет.
Не ищи напрасно, Скафлок.
Прочь спеши покуда цел.
Скафлок покачал головой. Кетиль, опершись на меч, промолвил:
Скафлок, сиды ссудят судно.
Правь на полночь прямо к Ётуну,
там пропой ему в толще гор
Локи речи,
пляску битвы.
Тут заговорил Асмунд: его лицо по-прежнему оставалось в тени, а голос был печален:
Бедственную,
брат с сестрою,
Норны спряли нить судьбины.
Выведали вы у мертвых злую правду заклинаньем.
Фреда почувствовала ужас. Она не могла выговорить ни слова, только прижалась к Скафлоку, и они застыли, глядя в печальные глаза Асмунда. Он продолжал медленно говорить, а его фигура казалась особенно черной на фоне лизавших ее белых языков пламени.
Тот же долг довлеет мертвым,
что и смертным —
что же делать.
Горько мне глаголить, Скафлок:
Фреда, знай,
тебе сестрица.
Здравствуй, брат.
Сестрица, здравствуй!
Преступила, пусть невольно,
ваша страсть веленья рода.
О, злосчастные,
прощайте!
Курган со стоном закрылся. Пламя погасло, и снова тускло блеснула луна.
Фреда отпрянула от Скафлока, точно он был троллем. Он, спотыкаясь, как слепой, попытался подойти к ней. Она с коротким всхлипом обернулась и пустилась бежать от него.
— Матушка, — шептала Фреда, — матушка!
Но курган, освещенный луной, был пуст. С тех пор никто никогда больше не видел Эльфриду.
Над морем начала заниматься заря. В низком небе над белой пустыней застыли, точно примерзнув к нему, тучи. Кружась, падали редкие снежинки.
Фреда сидела на кургане и недвижно смотрела перед собой. Она не плакала. О, если бы она могла заплакать.
Скафлок, упрятав лошадей в чаще, подошел к ней и, опустившись на колени, сказал голосом столь же хмурым, как это утро:
— Я люблю тебя, Фреда.
Она не ответила ни слова. Помолчав, Скафлок продолжал:
— Я не сумею тебя разлюбить. Что с того, что по случайности у нас в жилах течет одна кровь? Это ничего не значит. Я слыхал о народе, о смертных, среди которых такие браки не редкость. Фреда, пойдем со мной, позабудь проклятый закон…
— Это — Божий закон, — сказала она без всякого выражения. — Я не могу сознательно преступить его. Мои грехи и так слишком тяжелы.
— Значит бог, который встает между мужчиной и женщиной, которые были друг для друга тем, чем были друг для друга мы с тобой, не тот бог, которому я поклонюсь. А если он посмеет приблизиться ко мне, то я его быстро спроважу.
— О, что же ты за язычник! — вспыхнула Фреда. — Приемыш эльфов, лишенных бессмертной души, ты надеешься причинить мне новые муки! — На ее щеках появился слабый румянец. — Ступай к своим эльфам! Ступай к Лиа!
Они встали. Скафлок попытался взять ее за руки. Но она отдернула их. Будто тяжкий груз согнул его широкие плечи.
— Неужели нет надежды? — спросил он.
— Нет. — Фреда медленно пошла. — Я попытаюсь найти ближайшую усадьбу. Быть может, я сумею искупить то, что я наделала. — Неожиданно она обернулась к нему. — Пойдем со мной, Скафлок! Пойдем, позабудь о своем язычестве, крестись и примирись с Богом.
Он покачал головой:
— Только не с этим.
— Но… но ведь я люблю тебя, Скафлок, я слишком сильно тебя люблю, я не могу допустить, чтобы твоя душа не удостоилась Рая.
— Если ты действительно любишь меня, — ответил Скафлок тихо, — останься со мной. Я не притронусь к тебе иначе как брат к сестре. Но, прошу, останься со мной.
— Нет, — сказала Фреда. — Прощай.
Она побежала.
Он последовал за ней. Снег скрипел у них под ногами. Когда он обогнал ее и, заступив ей дорогу, остановился, так что ей тоже пришлось остановиться, она увидела, что его губы сжаты так, что и ножом не разожмешь.