Я кивнула. — У меня теперь есть работа. Платят очень хорошо. Скоро я смогу заполучить Джуда.
— Да, я помогу тебе. Твой брат всегда так хорошо отзывается о тебе. Каждый раз, когда он говорит о тебе, мне и другим социальным работникам становится ясно, что ты всегда была для него матерью, — она улыбнулась. — Я не думаю, что вернуть его будет проблемой, как только ты докажешь финансовую независимость.
Она направила меня в комнату для посетителей и указала на один из пластиковых стульев.
Я оглядела комнату, ее белые стены, плакаты, которые больше подходят для комнаты ожидания восьмидесятых, чем для этого места, неоново-оранжевые пластиковые стулья, которые, как я была уверена, были созданы, чтобы заставить вас чувствовать себя некомфортно, чтобы вы не оказали ему гостеприимство.
— Как ты думаешь, я смогу вывести его в ближайшее время?
Она слегка улыбнулась мне. — Я подала заявку, но ты знаешь. Пока ты не полностью одобрена властями…
— Но… — я покачала головой, глубоко вздохнув. Я не могла выместить свое разочарование на Эми; она была на нашей стороне с самого начала. Она сказала мне, что ее главная цель — сохранить нашу семью единой и как можно меньше держать Джуда в системе. — Они сказали мне, что я одобрена; они даже извинились, — что, как я знала, было необычно.
Она кивнула.
— Да, они сделали. Очевидно, что ты ничего не сделала, но бюрократия… — она закатила глаза. — Как только отчет попадет на стол моего босса, я обещаю, что в первую очередь передам его семейному судье, чтобы ты получил больше прав, — она улыбнулась мне. — Должна признать, что наблюдение за твоим визитом — это самое яркое событие в моей жизни. Столько любви.
Мое сердце болезненно сжалось в груди. Джуд был человеком, которого я любила больше всего на свете.
— Мы скоро вернемся, — сказала она, прежде чем исчезнуть за дверью.
Я подошла ближе к двери, как-то не желая терять ни секунды с Джудом, садясь в конце стола.
Как только он вошел, его лицо наполнилось той же радостью, которую я, несомненно, отражала на своем лице, увидев его.
Он подбежал ко мне и крепко обнял.
— Как дела, приятель? — спросила я его, проводя рукой по его шелковистым волосам.
Он поднял глаза, продолжая обнимать меня, и я изучала его лицо. Синяк с прошлой недели исчез, и на нем не было никаких новых отметин.
— Я в порядке, здесь не так уж и плохо. В школе все хорошо. Мы изучаем вулкан на уроках науки.
— А ты? — спросила я, пытаясь вложить в свое заявление как можно больше волнения. Я должна была помогать ему с его научными экспериментами. Нет, это должна была быть работа твоих родителей, ты знаешь, социопатических убийц.
Он кивнул, наконец отпустив меня, и я наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку.
— Как работа? — спросил он, когда мы сели рядом. Это был не тот вопрос, который должен волновать десятилетнего ребенка, но он знал, что для нас значит хорошая работа.
— Все хорошо, очень хорошо, — по крайней мере, не так плохо, как я думала. — О, я принесла тебе то, что тебе понравится! — я потянулась к своей сумке и достала три книги, которые взяла в домашней библиотеке. Я смогу купить ему много книг, как только получу зарплату. Полторы тысячи долларов в неделю! Я все еще не могла поверить. — Я взяла их на работе; принесу тебе другие на следующей неделе.
— Круто! — он с нетерпением взял их и быстро просмотрел.
Мои глаза наполнились слезами. Джуд всегда довольствовался малым. Он был лучшим ребенком на свете.
Я подняла глаза и сморгнула слезы. У меня было всего пару часов с ним; я не могла тратить их на слезы.
— Ты знаешь, что знак бесконечности называется лемнискатой? — спросил он, положив руку на книги.
— Нет, не знала, но теперь знаю. Спасибо.
Джуд сиял. Мой брат любил слова и все, что связано со словами. Врачи сказали, что он находится в аутистическом спектре, очень низком, но использование слов и словесных игр было его защитным механизмом. Мои родители злились на него, когда узнали, что мой брат «сломался». Это было здорово слышать от убийц-социопатов.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь прогнать мысли о родителях. Я не хотела позволить им испортить еще одну минуту моей жизни.
— Итак, во что ты хочешь поиграть сегодня? — спросила я его, глядя на маленькие коричневые полки у стены с часто используемыми настольными играми.
— Скраббл?
Я улыбнулась и кивнула. Какой десятилетний ребенок выбрал бы Скраббл? Мой младший брат, любитель слов.
Мы играли больше часа, пока я слушала, как он рассказывает о своих новых друзьях и школе. Было как-то приятно знать, что он не так несчастен, как я боялась.