Я покачала головой, осторожно убирая оружие Дома, прежде чем разобрать кровать.
Такова ли теперь моя жизнь? Быть рядом с оружием? Лечить больных боссов мафии? Я покачала головой. Это был не просто босс мафии. Это был Лука, и, несмотря ни на что, я видела, как его свет сияет сквозь щели, и мне хотелось увидеть больше. Я сменила ему постель и порылась в ящиках его комода в поисках пижамных штанов. Нам не нужно было, чтобы он перегрелся.
— Ладно, думаю, теперь все в порядке, — сказала я Дому, вбегая в ванную, немного запыхавшись.
— Эй, подожди секунду. Тебе не нужно так торопиться.
— На самом деле, да, он позволил всему стать совсем плохим. Он может умереть. Я просто… — я посмотрела на Луку, и, несмотря на то, что он все еще был без сознания, он выглядел менее покрасневшим. — С ним должно быть все в порядке.
Дом молча кивнул.
— Ладно, — я нажала кнопку, чтобы опорожнить ванну. — Просто поддержи его. Мне нужно его высушить, — я была довольна тем, как механически я это сделала, и теперь, когда первоначальный шок от увиденного его голого тела во всей красе прошел, я наконец могла сосредоточиться на том, чтобы высушить его.
Как только мы закончили и уложили его обратно в постель, я с облегчением вздохнула, коснувшись его лба. Он все еще был горячим, но не таким безумным, как раньше.
— Температура пока спала, но нам нужно действовать быстро. Не мог бы ты проверить, есть ли у нас все необходимое?
Дом сделал два захода, чтобы принести все обратно наверх, и я поняла, что все это даже не заставило его затаить дыхание. Было безумно, насколько этот человек был в форме.
Я попросила Дома помочь Луке подняться, и, несмотря на мою базовую подготовку со стетоскопом, я могла сразу сказать, что у него серьезная инфекция грудной клетки. Хрипы и потрескивание были несомненными.
— Ладно, как я и подозревала, это тяжелая инфекция грудной клетки. Я даже подозреваю пневмонию, — я покачала головой. Он был так безрассудно со своим здоровьем. Идиот, склонный к саморазрушению человек.
Дом просто прислонился к стене, его лицо было мрачным. Он искренне беспокоился о Луке, и я снова заметила, что их отношения, должно быть, были чем-то большим, чем просто телохранитель и босс. Когда-то они были друзьями.
— С ним все будет в порядке. Я его вылечу, — я сказала это с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала. Я даже не закончила обучение на медсестру, и хотя я ухаживала за многими пациентами в больнице, я никогда не делала этого самостоятельно и уж точно не без присмотра. И вот я даю глупые обещания, в выполнении которых не уверена.
— Если кто-то и может это сделать, так это ты.
Нет, это должным образом обученный врач скорой помощи в настоящей больнице, — с горечью подумала я, устанавливая оксиметр на палец Луки, прежде чем установить капельницу с физиологическим раствором, а затем ввести антибиотик прямо в пакет.
Я посмотрела на показания оксиметра. Его кислород был ниже 90. Определенно источник беспокойства. Я измерила его температуру, и она все еще была 102… Господи, как же она должна была быть высокой раньше?
— Ты же знаешь, что я не эксперт, верно? — сказала я Дому, когда закончила укладывать Луку. Я накрыла его тонкой простыней. Мне пришлось быть осторожной, чтобы не перегреть его.
Он дернул головой в сторону капельницы. — Ты кажешься мне одной из них.
Я устало рассмеялась, когда села на стул у кровати Луки. — Я… я была всего лишь студенткой-медсестрой. Если ему не станет лучше в течение следующих двадцати четырех часов, мы вызовем врача, хорошо?
Он провел рукой по лицу. — Ему это не понравится.
Я пожала плечами. — Я бы предпочла, чтобы он злился на меня, чем умер, так что я смирюсь. Можешь идти и отдыхать. Я посторожу сегодня ночью.
Дом посмотрел на меня своими темными глазами, словно заглядывая мне в душу. — Ты его поцеловала, да?
Я закатила глаза, мысленно проклиная себя за то, что открыла свой большой жирный рот. — Это ничего не значило.
— Конечно, ничего. Ты хочешь знать, почему я доверяю его тебе, а не любому другому врачу или медсестре? Потому что не страх и не долг заставляют тебя делать его лучше. Ты глубоко заботишься о нем.