Я напрягся; это был секрет, который я не хотел раскрывать. — Это давно в прошлом, Маттео, и я отплатил тебе десятикратно.
Он кивнул. — Да, ты согласился, но мне все равно не нужно было соглашаться на это. Тогда это было рискованно. Я был совсем новичком, но я принял твою сторону.
— Не бесплатно, — напомнил я ему. — В чем дело?
— Ты же знаешь, что не можешь жениться на ком хочешь, верно? Как капо ты должен жениться на члене пяти семей, но я помогу тебе жениться на ней.
Мое сердце подпрыгнуло от мысли о Кэсси. — Нет, она заслуживает лучшего. Я хочу, чтобы она не вмешивалась в это.
— Ты знаешь? — он посмотрел на подарочную коробку на моем столе. — Слишком поздно, ты знаешь это, верно? Она слишком много знает — для нее нет выхода. Ты позаботился об этом.
— Она ничего не знает.
— Это правда, Джанлука? — он провел указательным пальцем по нижней губе. — Ты знаешь, как я справляюсь с лжецами, — он поморщился. — Мне было бы обидно пытать ее, просто чтобы убедиться, но если это то, чего ты хочешь.
— Не причиняй ей боль. Все, что она знает, было моим правом поделиться.
— Я не причиню ей боль… если ты не заставишь меня сделать это, — он рассмеялся. — Я имею в виду, что я мог бы причинить ей боль, просто увидев, как ты истекаешь кровью, но она мне нравится.
Господи, помилуй ее — нравиться Маттео Дженовезе звучало почти как проклятие.
Точно так же, как твои чувства к ней едины, — насмехался глупый садистский голосок в моей голове.
— Когда ты придешь в себя и трахнешь ее, дай ей кольцо и заставь ее закончить обучение на медсестру. Нам нужно больше целителей в семье.
Я покачал головой.
— Они превращают жизнь простака в мучение.
— Энцо не простак. Почему тебя это вообще волнует?
Он усмехнулся. — Мне не испортило, а тебе да.
— Чего ты хочешь?
— Ты должен занять свое место, и мне плевать на твои маленькие внутренние потрясения. Ты капо, и ты отнимешь это у этого сумасшедшего ублюдка, который думает, что он умный.
Я пожал плечами. — Убери его.
Он закатил глаза. — Это бесхитростно, и я не могу — пока его идиотизм не приведет к настоящей войне, которая уже надвигается, мои руки связаны. Бенни слишком много, слишком вульгарен, слишком самоуверен, — он вытащил из кармана белый конверт. — Жирный ублюдок организует бал-маскарад в честь своего шестидесятилетия в следующую пятницу… Маскарад, как у шестнадцатилетней девчонки со вкусом к театральности.
Признаться, я удивлен, что ни Бенни, ни Савио не сообщили мне об их дурацкой вечеринке. Они так старались притворяться, что им не все равно, притворяться, что хотят, чтобы я был в семье, а не в шести футах под землей… Так что даже то, что он не прислал мне приглашение, вызвало у меня тревогу.
Маттео подвинул конверт ко мне. — Это фальшивое имя. Иди со своей девушкой. Отправь своего щенка. Мне правда все равно. Тебе нужно увидеть, что он делает, и остановить это. Я был более чем терпелив с тобой, Джанлука. Я дал тебе больше свободы действий, чем когда-либо давал кому-либо. Не заставляй меня жалеть о том, что поставил на тебя, — он встал, поправляя галстук и манжеты. — Тебе лучше уйти или прислать кого-нибудь, и я ожидаю, что ты очень скоро вернешься на свое место, Джанлука. Я никогда не славился своим терпением или снисходительностью.
Это было преуменьшением года.
— Не заставляй меня возвращаться сюда; тебе это не понравится, если я это сделаю… и ей тоже.
Я сжал кулаки на своем столе, пытаясь обуздать свою ярость. Противостояние Маттео было способом вызвать адский огонь на меня — на нее — и это было не то, чего я хотел.
Я резко кивнул ему.
— О, и еще кое-что, прежде чем я уйду… В следующий раз, когда я позвоню, ты лучше ответь или перезвони мне сразу же, потому что, клянусь, тебе не понравится результат.
— Конечно.
— Я рад, что мы понимаем друг друга. Мне действительно не хочется пачкать руки.
Это была наглая ложь; Маттео жил ради хаоса и боли. Его имя было более чем подходящим. Маттео имел в виду дар богов, и он действительно думал, что он наш бог, наш король… наш чертов психованный король.
— Передай девушке спасибо за брауни. Я рад, что она в семье.
Я молчал, когда он ушел от меня в кабинет. Я облажался в эпических масштабах.
Я хотел защитить Кэсси, оставить ее на границе между нормальным миром и моим. Я хотел, чтобы она была рядом, но я достаточно заботился, чтобы не хотеть проклинать ее вместе с собой, и, несмотря на все мои усилия, несмотря на все мои попытки не упасть, я потянул ее вниз вместе с собой.