Иберы казались мальчику добродушными людьми. Однажды, когда он, выйдя из карфагенского лагеря, заблудился в горах ему встретился огромный ибер с длинными, как у женщины, волосами. Незнакомец не только не обидел Ганнибала, но даже пытался его успокоить, смешно щелкая языком. Посадив утомившегося и испуганного мальчика на спину, ибер явился в карфагенский лагерь. Обрадованный Гамилькар дал пастуху горсть серебряных монет, на которые можно было купить целое стадо овец. Ибер вместо благодарности плюнул и бросил деньги на землю.
Отец молча нахмурился, но, когда пастух удалился, стал проклинать неблагодарных иберов. Эти дикари, не имеющие постоянного войска и сражающиеся беспорядочной толпой, упорно не хотят признавать власти Карфагена и платить дань. Они действуют исподтишка, с хитростью, достойной дикарей. Им ничего не стоит спрятаться в горах и сбросить на ничего не подозревающих воинов огромный камень. Ночью они прокрадываются в лагерь, убивают спящих военачальников и так же незаметно исчезают. И, если стража ловит кого-нибудь из этих иберов, самыми жестокими пытками не вырвать у них имен сообщников. Когда их тела жгут огнем или раздирают железом, они улыбаются, словно не чувствуют боли. Пригвожденные к кресту, они поют свои победные песни.
Настоящие дикари!
Зато иберийские кони, по мнению отца, достойны всяческих похвал. Малорослые, ниже чистокровных нумидийских скакунов, уступающие им в быстроте и легкости бега, они более выносливы. Навьюченные тяжелым грузом, они совершают дневные переходы в сто двадцать стадий. Их не пугают бурные горные реки, узкие извилистые тропинки и бездонные пропасти. Во время сражений иберийские всадники часто спешиваются, оставляя своих коней без всякой привязи или привязывают к воткнутым в землю колышкам, и лошади стоят, не проявляя в шуме боя никакого беспокойства. Часто всадник берет себе на лошадь и пехотинца, лошадь выносит и это.
Гамилькар отсылал в Карфаген иберийских коней тысячами. На пахоте, перевозке тяжестей — всюду, где требовались сила и выносливость, стали использовать «коротышек» — так карфагеняне называли иберийских коней.
НОВЫЙ УЧИТЕЛЬ
Гамилькар часто говорил сыну:
— Царевичи получают власть от отцов, мое же место займет достойный. Может быть, это будет твой брат Магон, а возможно, и Магарбал, который обучает тебя верховой езде.
Ганнибал обиженно сжимал губы:
— Нет, Магон не будет командовать войском. Он моложе меня. Его еще не учат стрелять из лука и скакать на коне. Пусть лучше тебя заменит Магарбал.
— Опередить младших братьев нетрудно. Тебе надо превзойти всех. Ты обязан лучше всех владеть мечом и дротиком. Магарбал должен признать, что ты лучший наездник в войске. Но этого еще мало. Ты должен знать больше других.
Однажды Ганнибал увидел быстро идущего отца и еле поспевающего за ним человечка. У него был голый, как страусовое яйцо, череп и оттопыренные уши. На тонкой шее болтался какой-то плоский предмет на черном шнуре. Незнакомец то и дело поправлял его.
— Вот ты какой, Ганнибал! — воскликнул незнакомец, с интересом разглядывая мальчика, опиравшегося на дротик.
— Покажи нам свое искусство! — приказал Гамилькар сыну.
Мальчик занес назад руку и метнул дротик. Направленный умелой рукой, дротик попал в деревянный столб локтях в двадцати от черты.
— Молодец! — похвалил Гамилькар. — А теперь положи оружие и подойди к нам ближе. Познакомься со своим новым учителем. Его зовут Созилом [14].
— Учитель?! — удивленно воскликнул мальчик. — Чему же он будет учить? У меня уже есть учителя фехтования и верховой езды, стрельбы из лука... Ах, я знаю: ты пращник. — Ганнибал прикоснулся к черному шнуру на шее у незнакомца.
Гамилькар и новый учитель рассмеялись.
— Мой сын, — проговорил Гамилькар, как бы извиняясь, — вырос в лагере, среди воинов. Он различает людей лишь по вооружению. Неудивительно, что он принял твой письменный прибор за пращу, а тебя — за пращника... Ты ошибся, Ганнибал, — сказал полководец. — Созил не пращник. Созил научит тебя языку эллинов.
— Эллины — наши враги. Не нужен мне их язык! — пробормотал мальчик, опустив голову.
Гамилькар недовольно поморщился:
— Кто тебе это сказал?
— Ты сам. Помнишь, ты мне говорил о войнах, которые наш город вел с эллинами, о сицилийце Агафокле, который едва не захватил Карфаген?
14
много лет спустя Созил, учивший Ганнибала греческому языку, написал биографию Ганнибала, которая, к сожалению, не сохранилась