На щеке Тесея дрогнул мускул.
— Особые приметы?
— Так он что, преступник? — вытаращил глаза официант, скорее с восторгом, чем со страхом. — Я думал, они пара, они за игрушками собирались, я сам слышал!
— За игрушками? — Почему-то Тесей смотрел не на официанта, а на Ньюта.
— Да, они все про кукол говорили. А больше я не слышал ничего, честное слово!
Прочий штат «Сладкого зерна» ничего не добавил к картине произошедшего. Посетителей в тот вечер было немного, и второго официанта отпустили пораньше, а заглянувшая в зал помощница кондитера заметила только, что таинственный визави Литы был «кажется, болен, уж очень бледный и не ел ничего, хотя сидел-то долго, пришел сильно раньше, чем леди».
Поблагодарив девушку и официанта, Ньют повернулся уходить, но Тесей за ним не последовал.
— Спасибо за рассказ, господа, — он поднял руку со своим удостоверением мракоборца. — Но мне нужно увидеть самому. Воспоминания о том вечере. Пара за столиком у окна. Все, что вы видели. — Он взмахнул палочкой, и в воздухе материализовались два хрустальных флакона. — Сюда, прошу.
Со странным холодком в груди — как будто душа простудилась —Ньют смотрел, как тянутся от виска враз посерьезневшего официанта серебряные нити воспоминания. Это уже не беспокойные поиски забывшей о времени Литы. Это расследование дела о ее исчезновении.
Получив воспоминания, Тесей попрощался и вышел из кофейни. Ньют поспешил за ним.
— И кто же такой этот вампир-брюнет? — спросил его брат с непонятной насмешкой, глядя перед собой и шагая так быстро, что Ньют едва за ним успевал. — Еще и третий кто-то?
— А кто второй? — опешил Ньют. — Подожди, а первый-то кто? О чем ты говоришь?
Тесей сжал губы, упрямо глядя на искрящуюся инеем брусчатку под следующим фонарем.
— Никаких брюнетов ты не знаешь, так? — спросил он.
— Я знаю много брюнетов! — Ньют не смог сдержать раздражения. — Но понятия не имею, с кем из них Лите захотелось выпить кофе.
— А ее друзей ты знаешь? Ее любимые рестораны, магазины, места для прогулок?
Разумеется, он все это знает — так Ньют хотел бы ответить, но понял, что солжет. Они с Литой никогда не ходили по ресторанам ради самих ресторанов, просто заходили в первый попавшийся, если хотелось есть. О модных магазинах он имел совсем туманное представление: конечно, Лита должна была их посещать, у нее ведь есть одежда, но он не знал даже, когда бы ей это делать — они оба все время заняты, вместе. А друзья... Да, он знал ее друзей, от Джонни до сэра Эмеральда, вот только никто из них не походил на любящего кофе с ликером брюнета, потому как первый был щенком шишуги, а последний — карликовым пушистиком редкого зеленого цвета.
Тесей усмехнулся, не дождавшись ответа.
— Я так и думал. Иди домой, Ньют.
В своем вконец потерянном состоянии Ньют подумал, Тесею из дома что-то нужно, может, какая-нибудь Литина вещь.
— Что... Зачем?
— Проверь своих зверей, покорми их, что еще ты там делаешь. Я сам разберусь.
— Чт... Но мы же ищем Литу!
Тесей взял его за плечо и коротко сжал.
— Я сам справлюсь. В штабе мракоборцев людей учат кое-чему, знаешь ли. Да и Лита расстроится, если к ее возвращению ваши звери по недосмотру передерутся.
Кивнув на прощание, он трансгрессировал. Ньют остался один в занесенном снегом переулке, с глупым детским возмущением глядя на пустоту в конце цепочки следов Тесея. Кто дал ему право решать за всех вокруг, что им делать? Может, он весь мир видит, как свой мракоборческий отдел, и Ньют в нем не годится даже заваривать чай, но...
Следы!
Забыв, о чем только что думал, Ньют уставился на оборванные трансгрессией отпечатки и радостно улыбнулся. Ну конечно! Следы и игрушечный магазин. Ему этого хватит.
Вернувшись домой, Ньют свистом подозвал Джонни и промчался вверх по лестнице в комнату Литы. Порванная рубашка белела на краю постели. Из рассеченного грифоньими когтями рукава торчат ниточки, рядом темнеют высохшие брызги крови. «Наследница чистокровного рода убита в шаге...».
— Нам нужно найти ее, друг, — пробормотал Ньют, погладив Джонни по шелковым рыжим ушам, и бережно, будто живую, поднял с постели рубашку Литы. — Идем!
Наложив на раздвоенный хвост Джонни дезиллюминационное заклинание, Ньют вместе с ним трансгрессировал в Косой переулок. Вдвоем они зашагали мимо витрин в поисках подходящего магазина. У дверей каждой лавки, предлагавшей хоть что-нибудь игрушечное, они останавливались, Джонни тыкался носом в рубашку у Ньюта в руках, а затем тщательно обнюхивал порог — и всякий раз грустно скулил. Когда то же повторилось у последнего магазина, Ньют оставил своего спутника дожидаться и вошел внутрь.
На вопрос, есть ли в Лондоне и окрестностях еще какие-нибудь магазины игрушек, владелец оскорбленно сообщил, что располагает самым широким ассортиментом и к тому же предлагает отменные рождественские скидки, но если уж молодой человек сомневается, то может поискать более выгодные предложения в рекламном разделе любой газеты. Приманив из мусорной корзины скомканный номер «Пророка», Ньют уперся взглядом в белое лицо мертвой волшебницы на первой полосе. «Наследница чистокровного рода убита в шаге от своего дома». Лита тоже наследница чистокровной семьи... Женщина на фотографии ничем не походила на нее, но Ньют все-таки отыскал в статье ее имя: Винда Розье. Розье… Кажется, в Хогвартсе он слышал эту фамилию, но и только. Встряхнувшись, он пролистал газету в поисках рекламных объявлений.
«МИНИСТР МАГИИ УБИТ», с изумлением прочел он, и взгляд невольно побежал по строчкам дальше: «…горем, потому что не купил внуку наш Набор Невероятных Негодяйств! Лучшие рождественские подарки для юных телом и душой! Клыкастые фрисби, шуточные шахматы, взрывчатые леденцы, живые игрушки и многое другое в Зонко!».