… Пеппард Быстроногий, подумал он тогда про себя. На одной из стен было нацарапано название этого незаметного переулка, но большую часть букв смыло дождем, или что еще там лилось с небес в этой части города… «… эр… оу» — гласила теперь надпись…
Они сидят с горячими чашками в руках, согревая о них ладони. Пеппард предварительно смотрит, чтобы ему досталась чашка с выщербленным краем. Оба склоняются над столом, на котором разложен документ.
— Контракт в двух экземплярах — самое простое объяснение, — начинает Пеппард.
— Контракт в двух экземплярах?
— Вот. — Он проводит пальцем вдоль линии зубцов, вырезанных на одной из сторон документа. — Это означает, что существует еще копия, или несколько копий, хотя, скорее всего, одна.
— Та, что хранится у графа Брейта?
— Да, если она все еще находится в семье. — Он отхлебнул из своей чашки. — Это своего рода гарантия, понимаете? Если такие зубцы на двух документах не совпадают, то один из них — подделка. — Он принялся изучать линию зубцов более внимательно. — Определенно, отрезано четко, это, должно быть, верхняя копия, хотя это ничего и не значит. Разумеется… — Пеппард переворачивает документ. — … вырезы на бумаге юридической силы не имеют, это делается только для удобства обеих сторон. — Он делает паузу. — Довольно любопытно… Отрезали, видимо, в спешке, первым, что попалось под руку… — И он погружается в молчаливое раздумье, о содержании которого Ламприер пока может только догадываться.
… Ему пришлось прибегнуть к отчаянным мерам — вспомнить геометрию. Судя по длине переулка, Пеппард не мог скрыться с другой его стороны до того, как Ламприер заглянул в него; да и куда бы он мог скрыться? Линия, которую он мысленно провел через «ЭР» и «ОУ», имела конечную длину (последние остатки дневного света позволяли разглядеть стену, в которую упирался проход), значит, значит… Одна из начальных предпосылок была ложной. Иначе ситуация оказывалась необъяснимой. Он прошел несколько ярдов в глубь переулка, затем вернулся назад. И лишь тогда он заметил контрфорс…
— Видите ли, соглашение было заключено между двумя людьми, — объясняет Пеппард. — Необходимость подтверждать подлинность одной копии с помощью другой указывает на то, что в дальнейшем у этих людей должна была возникнуть необходимость узнать друг друга — если только они не действовали через посредников. Впрочем, последнее кажется мне маловероятным.
— Почему? — прерывает его собеседник.
— До этого мы еще дойдем. Если они были знакомы лично, то зачем документы должны были подтверждать это? Разве только один или оба сразу собирались изменить наружность… Возможно, они встречались очень редко. — Пальцы Пеппарда барабанят по столу. — В таком случае это имело бы смысл.
Ламприер чувствует, что какая-то часть загадки получила объяснение, однако вопрос его пока остается без ответа.
— Я знаю, — говорит Пеппард, читая его мысли. — Я как раз к этому и веду.
Оба отхлебывают из своих чашек.
— Как вы сказали, этот документ — соглашение.
— А как вы сказали, он означает сразу все на свете и ничего.
— Да, пожалуй. По сути своей он именно таков. Томас де Вир соглашается действовать в качестве представителя вашего предка в делах, которые точно не определены, но имеют какое-то касательство к торговле за рубежом, к торговле в Восточной Индии. — Пеппард опять углубляется в чтение документа. — Ваш предок станет получателем всего… ага, да, всего пая графа и заплатит ему десятую часть за его услуги. Но это только половина истории, если граф, конечно, не был идиотом. Судя по этому документу, бедняга граф просто отдал девять десятых своей доли…
— Доли чего? — настаивает Ламприер.
— Да что ж тут, акционерной компании, конечно! Старой доброй акционерной компании, которая была предшественницей этой достославной и великой организации, что блюдет наши интересы за границей. — В голосе Пеппарда слышится горечь. — Этого великодушного фонда вспомоществования для всех покинутых и обездоленных, этого, этого… — Он отхлебывает из чашки, губы его дрожат. — Будь она проклята.
— Кто она? — осторожно спрашивает Ламприер, недоумевая, какой обнаженный нерв здесь затронут.
— Компания, — наконец роняет в тишине его собеседник глухим голосом.
— Ост-Индская компания?
— Именно так. — Пеппард, казалось, с трудом сдерживает себя. Его лицо пылает. Сглотнув, он продолжает говорить, безуспешно делая вид, будто ничего не случилось. — В любом случае, ваш предок должен был нечто предложить графу, но что именно это было — нам остается только гадать.
Ламприер охотно выслушал бы эти предположения, но вовремя сдерживается. Голос маленького человека снова звучит ровно. Лишь легкая скованность в движениях напоминает о недавней вспышке.
— Вот этот параграф: «Исходя из того, что первая из вышеназванных персон…» — и так далее. В общем, не важно. Как была образована акционерная компания — совершенно безразлично. Ее грамота не имеет к этому документу никакого отношения. Я рискнул бы предположить, что у истоков ее лежал какой-нибудь предшествовавший документ; какой-нибудь словесный мусор, не более того. Что же касается остального, то здесь имеются четыре пункта, которые могут навести нас на след. — Пеппард забывает обо всем, кроме своей профессии. Его гость разрешает себе расслабиться.
… Он медленно шел вдоль домов, сердце его громко стучало, отчасти от волнения, отчасти от недавнего бега. Гравий скрипел под ногами. Он приблизился к единственному месту в переулке, представлявшему собой укрытие. Так и есть. Пеппард оказался там.
— Пеппард, — сказал он…
— Мистер Ламприер! — в удивлении воскликнул Пеппард.
— Что? — Ламприер поднимает отсутствующий взгляд. — Простите меня, Джордж, мои мысли были далеко, я… — но он не хотел смущать Пеппарда во второй раз и не стал объяснять, где именно были его мысли.
— Я говорю, что прежде всего здесь есть слова «плавания морем», «плавания морем к самым берегам Восточной Индии» и так далее; возникает вопрос, сколько было таких плаваний, и ответа на него здесь нет. В этом документе, во всяком случае. Во-вторых, речь идет здесь об «усилиях», которые прилагает в пользу вашего предка Томас де Вир, — продолжает Пеппард. — О том, какого рода эти усилия, здесь не упоминается, хотя я могу сделать некоторые предположения, исходя из пункта третьего, вот: «как своего промежуточного агента и представителя». Почему «промежуточного»? Точнее, почему возникла необходимость в слове «промежуточный»? — Ламприер не имеет ни малейшего понятия. Мысли Пеппарда уже складываются в какую-то картину, они ведут к определенной цели, это ему было ясно, но сам он чувствует, что заблудился.
— Пункт четвертый затрагивает все эти вопросы. Вот, смотрите: «невзирая на срок давности или смерть» — смерть, заметьте! — «одной или обеих», и так далее. — Пеппард останавливается и тут же продолжает: — На вечные времена? Но если это соглашение между двумя людьми, то почему же смерть не может прекратить его? Неопределенность присутствует здесь не в языке, а в самой сути того, о чем идет речь. — Пеппард раздраженно барабанит пальцами по столу.
… Он поддержал Пеппарда, который с трудом стоял на ногах, последовали взаимные объяснения, Пеппард был в полнейшем замешательстве. Потом они вместе шли обратно, Пеппард чуть слышно указывал дорогу, Ламприер вес время извинялся: он должен был махать ему энергичнее, громче звать. Он все время виновато прятал распиравшее его чувство торжества, удовлетворение от охотничьего азарта. Они были недалеко от переулка Синего якоря, где располагались меблированные комнаты, которые Пеппард называл своим домом…
— Продление, — говорит Пеппард решительно.
— Продление, — эхом откликается Ламприер.
— Сколько было плаваний? До какой степени представитель? Насколько «промежуточный»? Сроком какой длительности? Вот в чем заключаются вопросы, — энергично утверждает Пеппард.
— Вот так вопросы, уж…
— Видите ли, тут возникают два возможных предположения. Первое — будущее понимается как нечто само собой разумеющееся, и договор заключается навечно, «невзирая» и все такое, вот. — Он указывает строки в тексте, чтобы Ламприер мог убедиться. — Второе — все это потому, что дело, о котором идет речь, настолько неопределенное, что договор ничем не связывает участвующие в нем стороны. Ключевые места в нем остались неоговоренными. И стиль странный. Я повидал много юридических документов — главным образом, деловых соглашений и завещаний наподобие этого, — начерно составленных участвующими сторонами при помощи юридических руководств и обнаруживающих мало здравого смысла. Этим бедолагам приходилось нелегко. Все фразы на месте, но что-то главное оказывается упущено. Если говорить без обиняков, такие документы едва ли можно считать юридически законными. Вот в чем дело.