Другая особенность этих чтений — то, что много высказываний находятся в неопределённой форме («вы чувствуете тепло в паховой области»), или в форме вопроса («Вы испытываете сильные чувства к кому–то в этой комнате. Я прав?»)
Некоторые эксперты по «холодному чтению» подчеркивают уделение внимания языку тела и таким вещам как одежда клиента.
Манипулятор начинает с основ, которые применимы к большим категориям населения. Он или она обращает осторожное внимание на реакции: слова, язык тела, цвет кожи, расширение или сокращение зрачков глаза, и прочее. Человек передаёт важную информацию манипулятору: иногда в словах, и иногда в физических реакциях на его чтение.
Исходя из наблюдения манипулятор будет обращаться назад к объекту исследования, чтобы последний услышал то, что хочет услышать. Это — подавляющий руководящий принцип мистики: скажите им, что они хотят услышать. (Steiner 1989: 21).
Наконец, о тех случаях, где экстрасенс предположил неправильно о человеке аудитория и сам объект манипуляции забудут. А что они будут помнить?.. наиболее яркие оценки, которые оставили впечатление от «ничего себе, как еще мог она знать весь этот материал, если он не экстрасенс». Это тоже явление подавления противоречащей оценки и свойство выборочного мышления. Оно является настолько преобладающим в каждой форме психического расстройства, что это, кажется, связанным со старым психологическим принципом: человек видит то, что он хочет видеть и игнорирует остальных.
ПСИХОАНАЛИЗ
Перевод Евгения Волкова: http://evolkov. net
«В действительности я не ученый, не наблюдатель, не экспериментатор, не мыслитель. По темпераменту я не кто иной, как конквистадор — искатель приключений, если хотите перевести это — со всем любопытством, дерзостью и настойчивостью, свойственной людям этого сорта»
(Зигмунд Фрейд, письмо Вильгельму Флиссу, 1 февраля, 1900).
«К 1950–м и 60–м годам предупреждения учителя были затоплены в шуме возбужденных голосов. Психоаналитики и психиатры могли лечить даже шизофрению, самую пугающую психическую болезнь. Они заявляли, что могли делать это, просто беседуя со своими пациентами» (Dolnick, 12).
«Лучше подвергается психоанализу тот, кто, не важно в чем, несостоятелен в текущий момент, но в своей основе или потенциально является сильной личностью. Этот человек, возможно, уже достиг удовлетворенности — с друзьями, в браке, на работе или посредством особых интересов и хобби, но, тем не менее, значительно подавлен продолжительным воздействием таких симптомов, как депрессия или тревога, сексуальная или физическая несостоятельность, или чувствует физическое недомогание без очевидных, лежащих в основе физических причин. Кто–то может быть измучен тайными ритуалами, навязчивостями, или повторяющимися мыслями, которых больше никто не осознает. Другой может жить ограниченной жизнью в изоляции и одиночестве, неспособный чувствовать близость к кому–либо. Жертвы детского сексуального насилия могут страдать от неспособности доверять другим. Некоторые люди начинают анализ из–за повторяющихся неудач в работе или в любви, приводящие к саморазрушительным стереотипам поведения. Другие нуждаются в анализе потому что способ, которым они живут — их характер — значительно ограничивает их выборы и их удовольствия.» (Американская Психоаналитическая Ассоциация)
Последователи психоанализа утверждали с равной убежденностью и равным отсутствием научно доказанных оснований, что шизофрения вызвана подавляющим материнством. В 1948 году, Фрида Фромм–Рейхман, например, ввела термин «шизофреногенная мать», для обозначения матери, чей стиль воспитания является причиной развития у ребенка шизофрении (ibid. 94). Другие аналитики поддержали это мнение анекдотами и интуитивными постижениями и около 20 последующих лет многие следовали ее ошибочному примеру.
Вы бы стали лечить сломанную ногу или диабет «разговорной» терапией или интерпретацией снов пациента? Конечно, нет. Представьте реакцию диабетика, которому сказали, что его заболевание спровоцировано «мастурбационным конфликтом» или «вытесненным эротизмом». Пациенту с равным успехом можно сказать как то, что он одержим демонами, так и дать психоаналитическое объяснение его физическому заболеванию или расстройству.
Какая разница между изгнанием демонов шаманом или священником и изгнанием детского опыта психоаналитиком? Так почему же некоторые до сих пор поддерживают мнение о том, что нейрохимические или другие физические расстройства вызваны подавленным или сублимированным сексуальным травматическим детским опытом или принимающими желаемое за действительное фантазиями? Вероятно, по той же причине, что и теологи не прекращают тщательно разрабатывать концепции, которые перед лицом непреодолимых доказательств являются не более чем обширными метафизическими паутинами.