Честное слово, такое только на картинах бывает! На таких, знаете, где художник, сраженный наповал величием природы, вдохновенно изображает пасторальный пейзаж райских кущ. Я, правда, кое-что подобное на Алтае видела, когда мы спускались по серпантину с очередного перевала и проезжали мимо селения. С горы вид казался очень даже ничего: крошечные низкие домики, тесно прижатые друг к другу, узкая речушка, на обоих берегах которой селение и стояло, хиленькие мостики, пасущаяся где попало мелкая скотинка… Очень живописно – особенно с учетом окружающих долину гор. Но здесь… Поселение алтайцев и рядом не валялось! Гор, правда, не водилось, но местность от этого особо не страдала. Скорее наоборот. Я прикрыла ладонью глаза от слепящего полуденного солнца и прищурилась, всматриваясь в даль.
Тропинка сбегала с крутого холма и выводила к небольшой деревеньке. Вокруг нее, насколько хватало глаз, простирались цветущие зеленые луга, где мирно паслась многочисленная сельскохозяйственная живность. Весело журчащая речка широкой извилистой петлей окаймляла селение, создавая некое подобие острова, и исчезала в неизвестном направлении. Многочисленные мостики, не в пример крепче алтайских, соединяли две полоски суши. Меж домов мелькали пышные шапки деревьев… И запах. Неповторимый запах свежескошенного сена, смешанный с ароматом полевых цветов и дымком топившихся бань… Меня как магнитом потянуло в сей населенный пункт – очень уж есть хотелось…
Дома, правда, я толком разглядеть так и не смогла: и далековато, и зрение у меня никогда особой остротой не отличалось, однако мне почему-то казалось, что они, все до единого, похожи на сказочные теремки с резными крылечками и расписными ставнями, со старинными печками и заботливо вышитыми занавесками. Почему, спросите вы? Сама удивляюсь. Просто в то мгновение, когда я увидела деревню, возникло стойкое ощущение дежавю. Словно я здесь когда-то давным-давно была… И стояла на этом же холме, любуясь прихотливыми изгибами сверкающей в лучах солнца речки и бескрайними просторами зеленых лугов, вдыхая запах мирной, безмятежной и спокойной жизни… И уже знала, как именно выглядят дома и как зовут старосту деревни… потому что лично с ним знакома. Мистика? Возможно.
Я неторопливо спустилась с холма и, засунув руки в карманы джинсов, побрела по дороге. А новый мир нравился мне все больше и больше. Страшно подумать, чего тут могут наворотить зомби… Перед моими глазами живо встала финальная сцена «Обители зла»: пустота, холод, полная разруха… подохшая живность, плавающая в речке, и поедающие друг друга люди… Брр! Мороз по коже… И на минуту в моей душе действительно шевельнулось желание помочь людям во имя спасения мира. Шевельнулось – и пропало под влиянием здравого смысла. Да что я сделать-то смогу?.. Их – много, а я – одна, они – неуязвимы, а я – живой человек, и убить меня очень даже просто и реально. И посему… Мир этот – не мой, жить здесь – не мне, и вообще – моя хата с краю, ничего не знаю. Самой бы отсюда ноги унести, а остальное – побоку. Получится – хорошо, нет – извиняйте.
Меня в университете миры спасать не учили.
ГЛАВА 2
Царь… Очень приятно, царь…
Я прокляла все на свете! Это с холма казалось, что до деревни – рукой подать! На деле же я тащилась до нее часа два, если не больше. И заметьте – с ожогом на спине и при страшной жаре! А если добавить к вышеупомянутым радостям еще и прожорливых оводов, полное отсутствие спичек, дикое желание курить и смертельный голод – жизнь уже не будет казаться прекрасной и удивительной.
Не помню, как у меня хватило сил доползти до первого мостика. Опершись о резные перила, я свесилась к воде и, тяжело дыша, принялась гадать – искупаться мне или утопиться?.. Обе перспективы чрезвычайно заманчивы, и я уже почти склонилась к тому, чтобы сначала искупаться, а там – подумать, когда позади меня раздался изумленный возглас. Вопил определенно мужик, а почему – неизвестно. Он ведь моего лица еще не видел… Я мрачно покосилась на свое отражение. Волосы дыбом, физиономия вся в пыли и грязных разводах, нос обгорел и уже начинал шелушиться… А, черт с ним!
Я медленно обернулась, продолжая цепляться за перила, и тоже изумленно ойкнула. Видели когда-нибудь картину «Три богатыря»? Так вот – одного из этих бравых парней я сейчас и узрела. Только тонны железа и боевого коня до кучи не хватало. А так – две меня в ширину, почти столько же – в длину, борода лопатой, черные как смоль буйные кудри до плеч и добрые карие глаза. И прикид, кстати, подходящий – белая рубаха с характерной вышивкой по вороту, черный кафтан, широкие черные же штаны и пыльные сапоги сорок последнего размера. И я… я его знала… Я знала, как его зовут.
– Порфирий? – неуверенно пробормотала я, задрав голову.
Тот удивленно выпучил глаза.
– Староста деревни? – воодушевилась я.
– Он самый, – гулким басом промямлил бородач.
Так. Еще одна галочка в списке вопросов, которые при случае надо задать Яти или Магистру…
– Очень приятно – спасительница, – с ходу ляпнула я.
Зря, наверное. А как мне еще представляться прикажете? Мне помощь нужна? Нужна. А будет ли честной народ помогать грязной беспризорной девице непонятного роду и племени, да еще и одетой не как все? Вот и я подумала, что неизвестно. И сразу взяла быка за рога. И, как оказалось, – не зря. Бородач, стоило мне себя обозвать, просиял, как начищенный пятак и сгреб меня в охапку, без видимого труда подняв над землей.
Я невольно скривилась и охнула, а Порфирий радостно пробасил:
– Слава тебе господи, добралась!.. Нашли тебя Хранители!..
Стиснув зубы, я попробовала вывернуться из дружеских объятий, потерпела сокрушительное поражение и прошипела:
– Нашли-нашли… Да отпусти же ты меня наконец!!!
– Извини. – Староста осторожно поставил меня на ноги. – Это я на радостях… Давно тебя ждем всей деревней…
Ой, мама, чувствую, сейчас мне на голову свалится то, что называется глобальной популярностью… Видимо, сюда всех спасителей и доставляют, дабы почтенный Порфирий привел их в товарный вид перед встречей с таинственным Магистром. Короче, бородачу не привыкать, а мне – придется…
Староста меж тем с любопытством оглядывал меня со всех сторон и трещал без умолку:
– Мы уж и отчаялись, думали, Хранители о нас забыли, ан нет! Прислали ведь нам спасительницу!.. Ты не стесняйся, проси, чего душе угодно!
– Есть и спать, – не придумала ничего оригинального я.
– Будет исполнено, спасительница!
Нет, зря все-таки не обозвалась чем-нибудь другим… Ведь не отстанет теперь, так и будет величать, кем я по сути не являюсь. Не объяснять же, что меня просто перепутали и настоящей спасительницей должна была стать вовсе не я?..
– Меня Касси зовут вообще-то, – просветила я мужика, но тот лишь упрямо покачал головой:
– Твое прозвище не имеет значения. Ты – спасительница.
– Но с именем – проще, – нервно возразила я.
– Ну если ты настаиваешь…
– Да!
– Как скажешь.
И он потащил меня в деревню. А насчет домиков-то я тоже не ошиблась. Теремок на теремке, и все – как в сказке. Расписные ставни, вышитые занавески, резные крылечки с половичками… Маму бы мою сюда – вот кто бы с местными жителями быстро общий язык нашел на почве вышивки и земледелия.
Кстати, о птичках. Жители здесь были… Н-да. Не один Порфирий тут такой переросток. Даже девушки казались сущими великаншами. Самая маленькая – выше меня на голову, как я успела заметить (а заметить я успела, поскольку староста орал на всю деревню, что миру явила себя спасительница, и поглазеть на меня сбежался весь колхоз). Короче, я со своими метр семьдесят среди этой оравы смотрелась, как Гулливер в стране великанов. А я-то еще считала себя высокой… Наивная!
Порфирий же, пока я удивленно созерцала местных аборигенов, вытолкнул меня вперед и чрезвычайно счастливым голосом представил «спасительницу» народу. И на меня градом посыпались многочисленные вопросы на злободневную тему: как, когда и где я собираюсь стереть с лица земли наглых захватчиков… Пришлось терпеть, правда, недолго. Терпение вообще никогда не было моей характерной чертой, потому я попыталась распрощаться с людьми как можно скорее. Староста возмутился, а я резонно заметила, что даже великие спасительницы – живые существа, и им хоть иногда необходим отдых, во-первых, а во-вторых, мне все равно придется проторчать в деревне некоторое время, так что я успею еще не только со всеми пообщаться, но и всем надоесть.