Есть такая болезнь - водобоязнь. А многие литераторы, увы, страдают глаголобоязнью. И неизменно шарахаются от глагола, от живой воды языка, предпочитая всяческую сухомятку.
Журналист (да притом еще и поэт) пишет в газете: герой делает то-то и то-то, "заходя в иные измерения с целью преодоления расстояния". Как же ему, поэту, не резнули ухо эти скучные отглагольные окончания? И что это, как не глаголобоязнь?
Два автора в полной бурных событий повести пишут: "...можно было встретить любое нападение. Первое погружение (под воду) принесло разочарование, хотя вода была на удивление прозрачная".
Ну что это такое, в самом-то деле! Зачем такой нудный протокольный стиль, такой беспросветный канцелярит? А ведь из четырех отглагольных существительных двух легко избежать: Первое погружение нас разочаровало, хотя вода была удивительно (на редкость) прозрачная.
Что лучше, уместнее в современном романе или рассказе (а тем более очень современном, научно-фантастическом):
Выслушайте мое предложение. Вот что (или послушайте, что) я предлагаю.
Это не способствовало искоренению недуга. Не помогало искоренить (хотя бы так!).
Воспоминание было нежелательно. Я не хотел вспоминать (или просто - не хотелось).
Мы воздержались от заявления о дне старта. Мы не сообщали...
В глазах (у пса!) было выражение такой беззащитной доверчивости... ...смотрел так беспомощно, так доверчиво...
Рассказ одного из мастеров современной английской прозы:
"...в окликании занятых такси есть что-то еще более унизительное, чем в заигрывании с девушками, идущими на свидание". Не лучше ли: окликать... такси почему-то еще унизительней, чем заигрывать с девушками, идущими на свидание? Избавьте фразу от лишних канцеляризмов - и она станет более свободной, гибкой, да и просто лучше прозвучит.
Десятки, сотни раз читаешь: испытывал чувство счастья, горечи, досады там, где куда лучше сказать: радовался, горевал, досадовал, либо, на худой конец, - был огорчен, был счастлив.
Никакой жалости к ней он не испытывал. Он нисколько (ничуть) ее не жалел.
Даже к собственной дочери он испытывал недоверие. Даже собственной дочери он не доверял.
Он испытал сильное головокружение. У него закружилась голова (а может быть, и подкосились ноги!).
Впал в состояние прострации - сказано там, где верней и выразительней просто: оцепенел.
Он почувствовал страх (ужас) - а лучше: ему стало страшно (или, смотря о ком и о чем речь, - он испугался, струсил, струхнул, его охватил, им овладел ужас).
В огромном, подавляющем большинстве случаев лучше заменить существительное (особенно отглагольное!) глаголом. Право же, от этого любой текст станет понятнее, живей, выразительней.
Мысль... произвела на меня слишком ошеломляющее впечатление. ...слишком меня ошеломила
Я был с ним отчасти согласен, но удовольствие, которое я испытывал, штурмуя гору, сознание, что нога человека никогда еще здесь не ступала, а также радость, доставляемая мне созерцанием все расширявшегося... пейзажа, были для меня достаточной наградой. Он был, пожалуй, прав, но мне (весело) радостно было штурмовать гору, знать, что до меня здесь еще не ступала нога человека, я с восторгом смотрел на великолепную картину (любовался картиной), которая все шире раскрывалась передо мною, и не нужно мне было другой (лучшей) награды.
"...Мы остановились... чтобы выяснить... названия мест, где были совершены нападения... на людей, и их (нападений или людей?!) точные даты..."
Это не протокол, это рассказ охотника о событиях драматических, об охоте на тигра-людоеда. И надо было перевести: чтобы выяснить точно, где и когда тигр нападал на людей. Снова и снова говорится, что зверь совершил нападение, а нельзя ли просто - напал?
"...Викинг... начал преследование". Не лучше ли: пустился преследовать врага, кинулся вслед, вдогонку.
"Черные лодки и одежды гребцов создавали впечатление армады тьмы" - право, впечатление оказалось бы сильней без этого канцеляризма и двух родительных падежей. Стоило перестроить всю фразу, к примеру: Лодки были черные, и гребцы тоже в черном, - казалось, надвигается армада тьмы.
"Теперь все сомнения относительно враждебных целей визита исчезли" - тут даже не сразу поймешь, что к чему. Приплыли-то не просто гости, а враги, но эту тяжелую, громоздкую фразу можно понять и в обратном смысле. А верней бы сказать: Теперь уже не оставалось сомнений (а лучше - стало ясно), что приплыли они как враги.
От пристрастия к существительным и нелюбви к глаголам получаются самые разные корявости и нелепости.
Диктор читает по радио: "Наш союз положил конец тому положению, когда..." Получилось "масло масляное". Избежать этого было проще простого - обойтись без лишнего существительного: ...покончил с тем положением... Пишут: "Произведено (!) столько-то награждений", а можно: наградили столько-то человек.
Драматический рассказ. Беглец ищет временного прибежища, где он "сможет спокойно все обдумать, переждать, пока не прекратят его поиски".
Читатель все-таки догадывается, что его поиски - это значит: ищут самого героя, а не он чего-то ищет... Но не лучше ли сказать ясно: пока его не перестанут разыскивать?
Современный рассказ, перевод с фламандского: "Женщина была слишком непривлекательной и истощенной. Ни один мужчина не соблазнится такой неряхой, пропахшей нищетой..." Совпали падежи - и опять не сразу поймешь, что к чему относится.
* * *
Иные авторы глаголом буквально брезгуют: слишком-де прост, несолиден. Заменяют его не только длинными цепями существительных в косвенных падежах, но и гирляндами причастий и деепричастий - так выходит официальнее и потому внушительнее на взгляд литератора, который словечка в простоте не скажет.
В английской и французской речи причастия и деепричастия встречаются куда чаще и звучат куда разговорней, непринужденней, чем в речи русской. Еще в прошлом веке деепричастия хлынули к нам вместе с другими галлицизмами, не в диковинку было высмеянное Чеховым незабываемое: "Подъезжая к станции, у меня слетела шляпа".
Живой, тем более современной русской речи деепричастия не очень свойственны, и причастными оборотами люди тоже говорят редко, разве что в официальных и торжественных случаях, обычно - читая по бумажке. Деепричастие у нас признак либо речи книжной, либо - на другом полюсе - речи не вполне литературной, областной: я вставши, он не евши.