— Так что ли? — спросила Риса. — Губишь труд моей жизни?
— Ты жила дольше, чем трудилась, — возразила я.
— Но я жила, чтобы воплотить этот труд. — Риса кинула камень в противоположную стену, и тот отскочил, создавая эхо. — Ты его погубишь.
— И себя вместе с ним, — призналась я. Смерть словно подобралась ко мне близко-близко. Я почувствовала её костлявые руки на своём сердце, и оно сжалось от боли. — Я умру, чтобы мы проиграли, а вы могли всё испортить.
— Так, значит, — скрипнула зубами Риса. — Тебя сторожат сутками напролёт. Не получится.
— Получится. — Почему-то теперь, после суда, я была уверена во всём. Если понадобится в космос полететь, удача и это организует. Весь мир перед моими ногами, потому что я в теле Вивиан. И как она не пользовалась этим? Любое желание на ладони.
— Не надо! — Риса кричала. Она вывела меня из раздумий, и огонёк подлетел к ней, осветив напуганный взгляд.
Я поднялась на ноги. Риса тоже подскочила и схватилась за прутья.
— Не умирай! — крикнула она. — Ты не должна…! Ты не можешь так просто…!
Могло показаться, что она боится за королевство, но нет. Сейчас её взгляд был направлен на меня, и он смотрел с нежностью и искренним желанием спасти. В нём не было обиды за предательство.
Я вышла из подвала, поблагодарив стражу. В ту же секунду, как тяжесть влажного воздуха спала, я почувствовала буйное сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди. Смерть дышала мне в спину, напоминая о моём плане, и тут я вспомнила свою маму, настоящую, а не ту, которая была у Вивиан. Ту я не знала, а свою помнила.
В детстве мне казалось, что мама готова на всё ради нас с сестрой. Она была нежной и прекрасной, но в то же время строгой, а иногда и, по-моему, жестокой. Она читала нам сказки на ночь и плела венки летом из незабудок.
Тогда я была глупой. Я верила, что мама — это всё. Мне казалось, что её любовь безусловна. Нет, конечно, она любила меня. Но, кажется, они с сестрой были ближе. Родители вообще мало со мной разговаривали и редко интересовались моей жизнью. А ещё они не смотрели на меня так, как Риса, со строгой нежностью, всеобъемлющей и необузданной.
И я сразу поняла всё. Я ненавидела сестру, потому что Риса была права. На меня никто уже не посмотрит с такой любовью во взгляде. Я потеряла нечто настолько ценное, что восполнить это не смогу никогда. Да мне и не нужно.
Я умру, и это уже навсегда. За мной придёт палач. Он отрубит мою голову за все грехи: за необоснованную ненависть к сестре и предательство по отношению к Рисе. Это будет конец. Именно поэтому Риса смотрела на меня таким взглядом. Ведь если я умру, это правда навсегда.
Что-то влажное очертило след на щеке. Я почувствовала, как слёзы неудержимо полились по щекам и начали падать на ковёр. Сколько не смывай их, они всё равно не прекращали идти. И я оставила попытки, вместо этого опустившись на пол прямо посередине коридора. Сердце сжималось, и лицо горело, пока я думала об одном: Риса умрёт, и мне тоже придётся, и я потеряла что-то очень важное.
56 глава. Давай сегодня погуляем как друзья
Люблю иногда повспоминать прошлое. Теперь, зная, что меня ждёт, я полюбила это занятие ещё больше.
— Здесь я впервые после похищения встретилась с Мэй и Крисом. Представляешь, они тогда были такими напуганными. — Я рассмеялась. — Ты видел это?
— Я не слежу за тобой, — как будто бы невзначай напомнил Хью. Он сорвал ядовитую розу, и я невольно поморщилась. Богу можно всё.
— Тогда расскажу. — Я повернулась на сто восемьдесят градусов и пошла вперёд, легко касаясь пальцами бутонов. — Это было в один из летних дней. Они тут обычно жаркие...
...Я встала рано утром по приказу Рисы. Мы ещё тогда не ладили, совсем друг друга не знали. Несмотря на всё, я пыталась быть приятной. Я делала всё, что она говорила. Повернись! Повернулась. Присядь двадцать раз! И это сделаю.
Мне приходилось играть роль послушной напуганной девчонки. А Риса в тот день, несмотря на все свои дела, лично взялась за воспитание. То есть, она меня обучала специальным королевским штучкам. Она провела меня по коридору к портрету бывшего короля, то есть, моего отца.
— Великий король... — начала таким торжественным голосом Риса, а я зевнула. Я же младше была, думала, ну незаметно зевну, чего тут. История и правда была скучная. А мне врезали по затылку. В первый и последний раз. Риса, видимо, решила, что это слишком жёсткий способ воспитания.
Хотя она не избегала жестокости. Сжать мою руку покрепче до синяка? Да, конечно, ведь это не такой уж и болезненный способ. А мне было больно.
В общем, мне тогда сделали длинный выговор. Я обиделась. Тогда думала, что было за что. Нет, я не показывала при Рисе, что обижена. Мне же нужно было быть покладистой. Я просто дослушала её, кивнула и ушла. Всё это молча. Да, думаю, она поняла, что я обиделась.