— Ага, знаю. Особенно, для таких людей, как ты и я. Мы как две паршивые овцы.
— Помимо нас с тобой здесь еще хватает паршивых овец. — Я прикрываю ладонью глаза от солнца. — И это я еще смягчила. Сегодня я даже надела красную футболку, как указано в списке.
Уголки его губ дергаются вверх.
— Что смотрелось бы еще лучше, если бы ты распустила свои чудесные локоны, а не прятала их все время в этом хвостике.
— Шаг за шагом, — говорю я. — И так было довольно трудно их отрастить. Я чувствую себя немного странно. Но это неважно, потому что этого пункта еще нет в списке.
— Тогда его нужно добавить, — отвечает он. — Я займусь этим, когда вернусь к себе в комнату.
У нас с Сетом есть список дел, которые мы должны сделать, даже если боимся, отвергаем или неспособны. И если какое-то дело числится в списке, то мы должны выполнять его и вычеркивать один пункт, по крайней мере, раз в неделю. Так мы поступали с тех пор, как, закрывшись у меня в комнате, во время моего первого настоящего контакта с человеком признались друг другу в своих самых темных секретах.
— Но ты по-прежнему носишь этот ужасный балахон, — продолжает он, дергая за край мою серую выцветшую куртку. — Я думал, мы уже обсудили эту отвратительную вещь. Ты красивая, и тебе не нужно прятать себя. Кроме того, похоже, сейчас на улице градусов двадцать пять.
Сжимая края ткани, я смущенно заворачиваюсь в куртку.
— Смени, пожалуйста, тему.
Он переплетает наши руки и наваливается на меня всем весом, заставляя меня отбежать к краю тротуара, когда мимо нас проходят люди.
— Отлично, но в один прекрасный день мы поговорим о полном изменении твоего имиджа, которым я буду руководить.
— Посмотрим, — вздыхаю я.
Я познакомилась с Сетом в Вайомингском университете на тригонометрии и алгебре. Наша неспособность понимать цифры стала отличным началом разговора, и с тех пор мы дружим. Со времен шестого класса Сет — по сути, мой единственный друг, если не считать скоротечную дружбу с новой девочкой в школе, которая не видела во мне, в отличие ото всех остальных, «Поклоняющуюся дьяволу анорексичку Кэлли».
Вдруг Сет резко останавливается и поворачивается ко мне. На нем серая футболка и черные узкие джинсы. Его волосы стильно растрепаны, а длинным ресницам позавидует каждая девушка.
— Я просто обязан сказать еще кое-что. — Он дотрагивается кончиком пальца до уголка моего глаза. — Мне больше нравится красно-коричневая подводка, чем угольно-черная.
— Наконец, у меня есть твое одобрение. — Я драматично прижимаю ладонь к груди. — Какое облегчение. Меня все утро тяготила эта мысль.
Он корчит рожу, и его взгляд скользит по моей красной футболке, которая касается пояса моих облегающих джинсов.
— Ты отлично справляешься по каждому пункту, но я бы посоветовал тебе хотя бы раз надеть платье или шорты, чтобы показать такие ноги.
Мое лицо сникает, как и мое настроение.
— Сет, ты же знаешь, почему... то есть, ты знаешь... что я не могу...
— Знаю. Я просто пытаюсь подбодрить тебя.
— Я знаю и вот поэтому люблю тебя.
На самом деле, я люблю его не только поэтому. Люблю еще и потому, что он первый человек, с которым я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы поделиться секретами. А, может, еще и потому, что он понимает, что значит испытывать боль изнутри и снаружи.
— Ты гораздо счастливее, чем когда я впервые с тобой познакомился. — Он убирает мою челку за ухо. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты чувствовала подобное с каждым, Кэлли. Очень грустно, что никто не видит, какая ты классная.
— Могу сказать то же самое, — говорю я, потому что Сет точно так же прячется, как и я.
Он забирает у меня из рук пенопластовый стаканчик и бросает его в мусорное ведро рядом с одной из скамеек.
— Как думаешь? Может, нам присоединиться к одной из экскурсий и поиздеваться над экскурсоводом?
— Ты знаешь путь к моему сердцу.
Я радостно улыбаюсь, и его смех озаряет все его лицо.
Мы прогуливаемся по тротуару в тени деревьев, потом идем по направлению к дверям главного офиса высотой в несколько этажей и с остроконечной крышей. В самом здании есть что-то историческое — желто-коричневый кирпич с огромным износом, будто оно относится к старой эпохе. Двор, сосредоточивший вокруг себя все здания, похож на треугольный лабиринт со случайно расположенными бетонными дорожками, пересекающими лужайку. Прелестное местечко для обучения, множество деревьев и открытого пространства, но нужно немного привыкнуть.
В воздухе царит некая растерянность, когда студенты и родители пытаются сориентироваться. И тут меня от моих мыслей отвлекает слабый возглас:
— Поберегись!
Моя голова взлетает вверх как раз вовремя, чтобы увидеть парня, бегущего прямо на меня, с поднятыми в воздух руками и летящим перед ним мячом. Его твердое тело врезается в меня, и я падаю плашмя на спину, ударяясь головой и локтем о тротуар. Мою руку пронзает боль, и я не могу вздохнуть.
— Слезь с меня, — вскрикиваю я, в панике извиваясь всем телом. Вес и жар его тела заставляют меня чувствовать, будто я тону. — Слезай сейчас же!
— Мне очень жаль. — Он откатывается в сторону и быстро слезает с меня. — Я не видел тебя.
Я часто моргаю, чтобы пропали круги перед глазами, пока его лицо не становится четче: торчащие у ушей каштановые волосы, пронзительные изумрудные глаза и улыбка, которая растопит любое девичье сердце.
— Кайден?
Его брови хмурятся, а руки опускаются по бокам.
— Я тебя знаю?
У него под правым глазом небольшой шрам, и я удивляюсь, не туда ли тем вечером бил его отец.
У меня слегка колет сердце из-за того, что он меня не помнит. Поднимаясь на ноги, я отряхиваю с рукавов грязь и траву.
— Э-э, нет, прости. Я приняла тебя за другого.
— Но ты же правильно назвала меня по имени. — В его голосе звучит сомнение, когда он поднимает с травы мяч. — Погоди, я же тебя знаю, да?
— Мне действительно очень жаль, что я оказалась у тебя на пути.
Я ловлю руку Сета и тащу его к входным дверям, где висит большой баннер со словами «Добро пожаловать, студенты».
Когда мы оказываемся в коридоре у стеклянных витрин, я отпускаю его и, переводя дыхание, прислоняюсь к кирпичной стене.
— Это был Кайден Оуэнс.
— Ох. — Сет оглядывается на вход, через который внутрь просачиваются студенты. — Кайден Оуэнс? Которого ты спасла?
— Я его не спасала, — разъясняю я. — Просто помешала кое-чему.
— Тому, что могло стать очень скверным.
— Любой бы так поступил на моем месте.
Пальцами он хватает меня за локоть, когда я пытаюсь пойти по коридору, и тянет назад к себе.
— Нет, многие люди прошли бы мимо. Общеизвестный факт, что многие отвернулись бы в другую сторону, если бы происходило что-то плохое. Я знаю это по опыту.
У меня болит за него сердце и за то, через что он прошел.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти.
— Не нужно сожалеть, Кэлли, — с печальным вздохом говорит он. — У тебя своя грустная история.
Мы идем по узкому коридору, пока он не расширяется и не появляется стол, заваленный листовками и брошюрами. Люди стоят в очереди, просматривают расписание, разговаривают с родителями, выглядя при этом испуганно и взволнованно.
— Он даже не узнал тебя, — замечает Сет, пробираясь сквозь толпу к началу очереди, вклиниваясь между людьми и хватая розовую листовку.
— Едва ли он когда-нибудь узнал бы меня.
Я качаю головой, когда он предлагает мне печенье с тарелки на столе.
— Ну, он должен теперь узнавать тебя. — Сет берет сахарное печенье, отряхивает его и откусывает кусочек. Когда он жует, с его губ падают крошки. — Ты спасла его задницу от избиения.
— Это не так уж и важно, — говорю я, хотя эти слова слегка колют мне сердце. — А теперь мы можем сменить тему?
— Это важно. — Он вздыхает, когда видит, что я хмурюсь. — Отлично, я буду держать рот на замке. А теперь пошли, найдем экскурсовода для наших пыток.
Кайден