Около полудня через секретаря со мной связался Трошин:
- Пётр Васильевич, ты оказался провидцем, - мрачно начал подполковник, - суд принял свидетельства, раздобытые бывшим сотрудником полиции Городиловым, а твой друг будет сегодня в четыре часа дня отпущен под подписку о невыезде.
- Семён Алексеевич, но ведь Аверьянов не виновен.
- Не переживай, суд отправил дело на доследование, - Трошин шумно выдохнул, - так как факт коррупции в госструктурах не доказан, то далее это не моя головная боль, а следственного комитета и полиции.
- А как же покушение на меня? Разве это не связано с моей попыткой оправдать Дениса Сергеевича?
- Пётр Васильевич, ты прав, - задумчиво выговорил Трошин, - я дал задание изъять запись видеонаблюдения в ресторане Шифу, но Лю Хень Вэнь что-то тянет.
- Семён Алексеевич, спасибо вам, что сообщили об освобождении Дениса, - я почувствовал, что подполковник хочет завершить разговор.
Трошин на прощание выдал что-то не неразборчивое и положил трубку, а я сообщив секретарю, что уезжаю, приказал Антону ехать в следственный изолятор. Антон остановился на дороге, напротив ворот изолятора, на часах уже было десять минут пятого. Мы не успели переброситься с Антоном парой фраз, как ворота приоткрылись, пеницетарная система выплюнула Дениса за ворота.
Выглядел Аверьянов не важно, костюм был сильно измят, рукава надорваны, а штанины брюк заляпаны какими-то пятнами. Денис покрутил головой по сторонам, а когда заметил меня выходящего из машины, его лицо озарилось широкой улыбкой, он быстрым шагом направился ко мне.
Когда мы по-дружески обнялись, Денис с грустной улыбкой заметил:
Петя, если бы не ты, сидеть бы мне..., - голос Аверьянова задрожал, он не смог договорить свою мысль.
- Хватит слов, - рассмеялся я. Предположу, что в таком виде тебе не нужно показываться перед женой и дочками. - Давай-ка, Антон, вези нас ТЦ Мега.
В торговом центре мы зашли в бутик известного бренда мужской одежды, где девушки подобрали бежевый костюм последней коллекции, рубашку в серо-белую полоску, светло-коричневый галстук и темно серые туфли. Ещё по дороге в магазин Денис пытался спорить со мной, но моя настойчивость умерили его сопротивление. Подходя к машине, Денис ощутил, что его реноме восстановлено и выбросил пакет со старой одеждой в мусорный бак. Когда мы уселись на заднее сиденье, Антон повернулся к севшему справа Аверьянову, смерил его холодным взглядом и неприязненно произнес:
- Шеф, можно сказать, спас вас, одежду дорогую купил, - Антон тяжело вздохнул, а из-за вас Петра Васильевича чуть не убили.
- Антон, зачем ты об этом, - оборвал я водителя и увидел, как лицо Дениса стало белеть, поэтому пришлось рассказать другу о происшествии в китайском ресторане.
Денис Сергеевич долго не мог успокоиться и проклинал на весь лад неизвестных врагов, ругал меня, что предупреждал, какие алчные и наделенные властью люди стоят за его делом. Несмотря на то, что я ещё в офисе предупредил Антона о необходимости увезти Аверьянова в Тарск, но неприязнь к моему другу читалась на лице водителя, когда я покинул автомобиль возле своего дома. Я вспомнил, что ближайшие несколько дней мне придётся провезти без Ольги, огорченно вздохнул и зашёл домой, где в прихожей меня ожидала обрадованная мамочка, увидев моё настроение, она подбодрила меня: "Всё образуется!"
***
Без Ольги мне было тоскливо, хотя сказать, что меня снедала тоска, было неправильно. Я сильно нуждался в её словах, её сияющих, как небо глазах, в её губах вкуса спелой малины, да и конечно в её близости. Я столько думал о ней, что физически ощутил прикосновение её руки к моему лицу и вздрогнул от этого. Я где-то читал, что любовь делает людей немного сумасшедшими, возможно, это верно, так как человек это, по сути, биохимический реактор, наделенный сознанием, а в момент любовной феерии сознание почти отключается.
На работе я старался держать мобильный всегда с собой, так как постоянно ждал от неё звонка, а когда секретарь без предупреждения переключала входной телефон на мой кабинет, моё сердце начинало трепетать от надежды, что это позвонила она. Я много раз вызывал и снова вызывал её номер, но моя Оля была недоступна. На офисных летучках, на совещаниях я пытался сконцентрироваться и хотя бы на несколько минут скрыться от её образа. На переговорах с важным заказчиком моей мечтательной отстраненностью воспользовался клиент, а я поддался на его уговоры об уступке, а потом мой коммерческий директор, уравновешенный и интеллигентный парень, не выдержал и несколько минут орал на меня в моем же кабинете.