— Тебе-то какая разница? — хмыкаю я.
— Я все-таки твой муж!!!
— Объелся груш.
— Не смей со мной так разговаривать! — внезапно хватает за запястье.
Ах, ты ж гад такой, как больно! Еще и выворачивает.
— Немедленно отпусти меня, придурок!!!
Но муженек сжимает запястье, буквально до синяков. Заставляет выронить пакеты на пол. Из них ворохом выпадают трусики, лифчики и остальные мелочи.
— Ну точно, шалава! — наливаются красным его глаза. — Для меня ты эту все срамоту не надевала!
Уровень моей злости поднимается до немыслимых пределов. Во-первых, муж никогда не купил мне ни одной тряпочки, чтобы я для него наряжалась, а во-вторых, ни для кого я наряжаться не собираюсь. Все эти — покупки компенсация морального ущерба за сегодняшнее утро, ничего более. Но я ему ничего доказывать не собираюсь. А меж ног дать — самое лучшее что он сегодня заслужил.
Стиснув зубы от боли, изворачиваюсь и бью коленкой по самому сокровенному, по бубенцам мужа.
— Стерва!!! — взвывает он, выпустив мое запястье. Сгибается пополам, зажав колокольчики ладошкой — Дура! Дрянь!!!
Я же, быстро собираю рассыпанное по полу белье, и бегу в свою комнату. Запястье наливается фиолетовым. Оставил следы от своей лапы, идиот. Теперь придется надевать блузку с длинным рукавом.
Кирилл Воронов.
— Да, крестная, слушаю тебя.
— Привет сыночек, — слышится на том конце провода ласковый голос Олеси Викторовны, нашей с Михаилом крестной мамы.
Тетя Олеся в свое время заменила нам мать. Когда собственная бухала налево и направо, и изменяла отцу. Миша-то был постарше. Такой привязанности к Олесе Викторовне у него не случилось, а вот я испытываю к ней исключительно теплые сыновьи чувства.
— Что-то я одна совсем. Вы меня не вспоминаете… — в голосе крестной не слышно упрека, а просто грусть и тоска одинокого стареющего человека.
Мне становится стыдно. И правда, со всем этим бизнесом я забываю порой о существовании близкого мне человека.
Не подумайте, что я не забочусь о той, кто стала мне матерью когда-то. У Олеси Викторовны большой двухэтажный загородный дом. Мы с Мишей построили его, когда начали стабильно зарабатывать большие деньги. В доме несколько домработниц. Есть приходящая медсестра, которая следит за здоровьем пожилой женщины. Но вот семьи и собственных детей у крестной нет. А ей так хотелось бы.
— Приехал бы сыночек. Да со своей невестой. Обрадовал бы женщину…
Невестой… Невестой… Знала бы ты, тетя, как подло со мной поступила Милка. Но расстраивать я тебя сейчас не хочу.
— Дел много, тетя Олеся. Бизнес-бизнес…
— Дел всегда будет много. О своей жизни тоже не стоит забывать.
— Да ну, перестань. — отмахиваюсь я. — Мне этого всего не надо.
На том конце провода слышится тяжелый вздох.
— Не прав ты, мой мальчик. Тебе уже тридцать семь в сэтом году, а детишек так и не произвел на свет. Смотри, какие гены пропадают! Что у тебя, что у Миши! Миша, тот отдельный разговор. Суровый слишком. Требовательный. От него я внуков не жду. А вот ты, Кирюшенька, мог бы и порадовать старую.
Ох, тетя… уже порадовал. — Вспоминаю рыжеволосую бестию, что вытянула из меня все жилы, и попортила нервы капитально. Вспоминаю, как подглядывал за ней в примерочной кабине, и кой-чего поднимает свою голову. Подпрыгивает, неоднозначно намекая, что у меня к своей секретарше совсем другие интересы, нежели чем рабочие.
Глава 20
Кирилл Воронов
Пообщавшись с крестной иду работать. Командировка в Сочи на носу, Миша загулял, все на мне. Хорошо, хоть Ангелина помогает. На удивление толковая девушка в работе, и такая глупая в том, что касается личных взаимоотношений. Вот на кой ей этот ребенок сдался? Или у всех женщин на уме только одно: родить и повесить своего спиногрыза на шею мужчине!
Ммм… — тру висок, потому что простреливает болью. Надо бы позвонить ей, спросить про ее самочувствие. Но просто так ей не позвонишь. Не то дураком в ее глазах буду выглядеть. Или оленем. Надо выдумать предлог.
Точно, спрошу кое-что по смете Юнусова.
Звоню.
— Да. — поднимает трубку, но голос какой-то странный.
— Ангелина Павловна. — откашливаюсь, чтобы собственный голос звучал увереннее. — Звоню по смете для отеля Юнусова.
— Да. Слушаю вас. — дрожит ее голос.
— С вами… все в порядке? — напрягаюсь я. — Что-то случилось?
— Ничего… — слышны всхлипывания.
Что там такое с ней произошло?!
— Вы где? — спрашиваю осторожно, но внутренне уже весь подобрался, потому что блин не должна моя женщина плакать! Не должна и все! Даже если эта женщина — попросту моя секретарша.