Судя по выражению лица, Евгения Павловна тоже не поверила дочери, хотя и не знала о проблемах с волшебством у ее мужа. В итоге Лера выторговала у матери еще один день, в течение которого надеялась ее переубедить или же придумать новый план. Можно, конечно, было забрать его обратно к себе, но там его кто-нибудь мог увидеть и узнать. Чревато последствиями как для больного, так и для его «спасителей».
Кроме этого, Леру тяготило молчаливое недовольство родителей по поводу остальных незваных гостей — Эмиля и Александра. Будь последний трижды их зятем, ни мать, ни отец не желали лишнюю минуту проводить впустую, вне лаборатории. И обязанности хозяев выполняли скрепя сердце. Эмиль, правда, был доволен жизнью за всех, за ужином развлекал присутствующих историями из жизни — сколько в них было правды, оставалось лишь догадываться.
Ночевать Лере пришлось в спальне для гостей, а Эмилю — на диване в гостиной. Он не жаловался. Александр добровольно вызвался надзирать за Матвеем. Поскольку заниматься сексом с мужем в родительском доме Лере почему-то казалось неправильным, она не возражала.
Поворочавшись с боку на бок минут двадцать, она в сердцах откинула простыню, которой укрывалась вместо одеяла, и слезла с кровати. Оглядела себя: шорты, майка — ничего, что Александр не видел бы раньше. Но Эмиль… вдруг у него бессонница? И Лера полезла в шкаф за халатом, даже не вспомнив, что это не ее спальня. Шкаф был гулок и пуст.
В итоге, уповая на то, что совесть Эмиля чиста и спит он как младенец, Лера пошла в свою спальню как была. Перед дверью она замерла в нерешительности. Что делать — постучаться? А если разбудит психа, то есть, Матвея?
Пока она мялась, дверь словно по волшебству распахнулась и на пороге возник Александр. В ночной темноте он казался огромной мрачной тенью.
— Не спится? — спросил он с усмешкой.
Лера осторожно заглянула в комнату, но не увидела ничего, кроме чернильной темноты.
— Как он?
— Ты сюда пришла, чтобы справится о здоровье дохлика? — в голосе Александра было искренне недоумение.
— Нет, — прошептала Лера язвительно, — чтобы сексом с вами заняться.
— Я так и понял. Ладно, в чем дело?
— Вы… может, в коридор выйдете?
— Зачем?
— Чтобы не разбудить Матвея.
— Он не спит.
— Как? — Лера аж подпрыгнула. — Почему?
— Откуда мне знать? Он лежит на кровати и совершенно определенно не спит. Что он делает конкретно — не знаю, не спрашивал. Пока все тихо, меня это не интересует.
— В любом случае, надо поговорить.
Александр со вздохом вышел в коридор, загнал Леру к стенке, навис над ней и прошептал на ухо:
— Я слушаю.
А что слушать-то, когда Лера вдруг разом ослепла и оглохла? Она даже забыла, зачем пришла, и что секс в этом доме казался ей неправильным, тоже забыла. И все свои теоритические выкладки. Обняв мужа за шею, Лера прижалась к нему и прошептала:
— Я…
— Вам чего не спится? — раздался из темноты веселый голос.
Александр тяжко вздохнул, нехотя отлип от нее, и повернул голову в сторону Эмиля:
— Тебе-то чего?
— Мне — не поверите — вообще ничего. Но судя по всему, надо что-то решать с этим полудурком. Кстати, как он?
— Нормально, — хором ответили супруги.
Лера была согласна с Эмилем, но никак не могла заставить себя разжать руки. Ей было тепло и уютно и хотелось продолжить с того, на чем они остановились, и чтобы никто не прерывал. Она потерлась о мужа всем телом, он сдавленно хмыкнул и машинально ее обнял. Может, в итоге ей удастся смириться с прошлым? Когда он был так близко, это казалось легче легкого. На крайний случай всегда остается лоботомия — да, да, она не поленилась и выяснила, что значит это слово.
— …говорю, куда девать будем?
— Не знаю, надо подумать, — ответил Александр.
— Можно ко мне.
— Плохая идея.
— Других все равно нет.
Александр подумал немного, для чего ему пришлось отойти от Леры подальше. Она была разочарована, но понимала, что это правильно со всех точек зрения. И все-таки она поежилась от холода. Ладно, хватит растекаться лужицей, тем более в присутствии посторонних. Тем более в присутствии Эмиля. Он, конечно, им добросовестно помог, но предубеждение было сильнее Леры.
— Давайте спустимся вниз, там обсудим. Нальешь чаю, соседка?
Скрипнув зубами, Лера пошла ставить чайник. Мужчины же, как и положено, отправились размышлять, как жить и что делать дальше. Сложное дело, если вдуматься.
Когда Лера прервала мозговой штурм чаем и бутербродами, оказалось, что доверять им интеллектуальную работу не стоило, ибо воображение у обоих хромает на две ноги. То, что они надумали, привело ее в ужас.
— Все просто, соседка, — объявил Эмиль в ответ на вопрос, что они решили. — Заклинание. Легонькое, они ничего не почувствуют.
— З-заклинание? — Если бы Александр заблаговременно не забрал поднос у нее из рук, она бы швырнула его на пол. Или в Эмиля. — Заклинание?!
— Ну да, а что такого? — искренне не понял Эмиль. В тусклом свете лампы он выглядел здоровенным и зловещим. — Заклинание или зелье. Небольшое вмешательство в их желания, и проблем больше не будет.
В поисках поддержки Лера посмотрела на Александра, но он и не думал возражать. Более того, судя по виду, он считал это прекрасной затеей и готов был лично подлить ее родителям зелье в чай. В ней вновь всколыхнулся гнев — застарелый, набивший оскомину. Руки зачесались схватить сковороду потяжелее и огреть муженька по голове. Она просто не знала, как иначе, без рукоприкладства и мата, выразить своё отношение к их так называемому плану. Вот к чему приводят благие намерения! Она и подумать не могла, что всё так обернётся, когда предлагала выручить Матвея.
— Нет, мы не будем так поступать с моими родителями, — сказала она, наконец, сквозь зубы. — Я не позволю.
Александр пожал плечами, Эмиль вообще ее не слушал, уплетая бутерброды за обе щеки. Лере страшно захотелось затолкать ему в глотку еще и подушку.
— Тогда нам придется искать другое место для дохлика, — глубокомысленно изрек Александр. Лера с трудом подавила порыв заткнуть подушкой и его тоже. Мало ее родителям досталось от него десять лет назад, так нет, опять. Конечно, это самый легкий путь, для него. А им каково? Кто сказал, что легче — значит, лучше?
— Нет. Я поговорю с ними еще раз, — сказала Лера, сжав кулаки. — Я смогу убедить маму.
Неожиданно сверху раздался грохот. Лера подскочила, мужчины продолжали меланхолично жевать.
— Меня одну волнует, что там случилось?
Они даже не потрудились ответить, просто кивнули.
— Да чтоб вас, — топнула Лера ногой и побежала вверх по лестнице. Распахнув дверь в свою спальню, она так и застыла на пороге: Матвей стоял около стены и ритмично бился в нее головой. Бух-бух-бух. Ее письменный стол был перевернут, а бумаги разбросаны по полу.
Удары головой о стену становились все яростнее. Это было не показательное выступление с целью надавить на жалость. Это было искреннее желание превратить мозги в яичницу. Луна едва заглядывала в окно, и Лере было не разглядеть, как сильно поранился Матвей. Ей казалось, что от подобного усердия голова его уже должна была лопнуть.
Надо было что-то делать и срочно, но она не могла заставить себя подойти к Матвею. И отвести от него взгляд тоже не могла. Когда кто-то взял ее за плечи и подвинул, она дёрнулась и взвизгнула.
— Тихо, тихо, — сказал Александр, — Это всего лишь я.
— Он, он, вы видите? Он же убьет себя! — Трясущимися руками Лера вцепилась в мужа. — Нет, не ходите! Надо позвать Эмиля!
— Зачем? — Александр попытался оторвать ее от себя, но ничего не вышло. — Он еще не доел.
Матвей, казалось, вообще не понимал, что в комнате есть кто-то кроме него. Он перестал биться головой о стену, повернулся к окну и что-то сказал. Помолчал, словно выслушивал ответ и снова что-то сказал. А потом бросился что-то искать. Когда на него упал лунный свет, Лера увидела, что весь лоб парня разбит. Кровь стекала по его худому, непривлекательному лицу, словно слезы, но он этого не замечал. Он продолжал искать. Переворошил простыни, заглянул под кровать, под стул.