— Тьфу, я ведь так и прирезать могу ненароком, — Брайн раздраженно вернул клинок в ножны.
— Зачем ты точишь меч? – спросил провидец. – Он будет таким, как ты захочешь или представишь.
— Я хочу, чтобы он был остер, поэтому точу, иначе я не представляю.
— В этом твоя сила – ты до сих пор привязан к жизни. В этом же и твоя слабость, — оракул ткнул Воина в грудь.
— Не надо так делать, — Брайн потер место, где его пронзил палец провидца. Он никак не мог привыкнуть к своей призрачности. Вернее, не желал привыкать.
— Как? Так? – Оракул снова приготовился ткнуть его, и Воин отшатнулся. Провидец зевнул, прикрывая рот ладонью, а потом встал и подтащил небольшую корягу в костер. Толстое дерево должно было тлеть до утра.
Риан уже свернулась калачиком и, положив голову на свою сумку, спала. Детская непосредственность помогала ей жить здесь и сейчас, а не терзаться предположениями, что ее ждет завтра. Она просто проснется и будет жить. Брайн поймал себя на мысли, что немного завидует ей.
Оракул покрутился на месте, постучал посохом, а потом улегся на землю и, устроив сверху свою палку, закрыл глаза.
— Может, поделим ночь? Я послежу до последних звезд, — предложил Воин.
Оракул всхрапнул и причмокнул губами. Брайн уже не ожидал ответа, когда услышал:
— Тебе все равно сон не нужен, сиди.
И снова равномерное сопение и бормотание.
Вот, даже сон ему недоступен, и от этого еще сильнее хочется снова закрыть глаза и ощутить, как все окружающее исчезает. Раньше он это не ценил.
— Еще и светляк этот где-то рядом ходит, — буркнул Воин, думая, не достать ли снова точило. Если так пойдет и дальше, он сотрет свой меч в пыль.
***
Брайн не спал, но по привычке растирал лицо, чтобы взбодрится. Предрассветные часы всегда были самыми тяжелыми. Воину казалось, что он всего лишь моргнул, а тут уже к ним подходит эльф. Свежий и бодрый, как будто провел ночь на перине, а перед этим принял ванну и отдал одежду в стирку. Ни одна травинка не застряла в длинных светлых волосах, ни один листик не решился приклеиться к одежде. Ни один комар не посмел вонзить жало в бледную кожу и напиться «голубой» крови.
Эльф несколько мгновений просто стоял рядом с едва тлеющим костром. Брайн предположил, что Арнгейр ждал, что все тут же вскочат и начнут как минимум кланяться при появлении его замечательной личности. Но Риан с оракулом продолжали непочтительно спать, и воин усмехнулся:
— Ты хоть прошелести чем-нибудь, а то за куст принять могут и спросонья в костер подкинут.
Ни один мускул не дрогнул на бледном лице. Если бы Воин вчера не убедился, что эльф его видит, решил бы, что снова разговаривает сам с собой. Ну уж нет, он найдет лазейки в этой броне надменности. Все равно больше теперь развлечься нечем.
Арнгейр посмотрел на оракула, потом на Риан, а затем подцепил носком сапога ветку, лежащую на земле, быстро подбросил и перехватил ее рукой.
— Слушай, а это твой личный дефект или у всех остроухих спина не гнется? Еще вчера заметил, что чем-то вас природа обделила.
Эльф по-прежнему невозмутимо потыкал поднятой палкой в плечо Риан.
— Нежнейший способ пробуждать молодую особу, — фыркнул Воин. – Или у вас так принято будить своих женщин? Тогда я понимаю почему остроухих не так уж много.
— Да не померла она, просто спит крепко, — прокомментировал действие эльфа оракул.
Провидец резко сел, как будто уже давно проснулся и потряс над тлеющим костром своим посохом. Ветер взметнул серый пепел, обнажая красные огоньки, и пламя разгорелось с новой силой. Риан накрылась рукой и продолжила сопеть.
— Может, погуляешь пару часиков и вернешься? – предложил оракул эльфу. — Там уже и посветлее станет, а то Риан снова ногу подвернет, если решит от кого-нибудь побегать.
Голоса все-таки разбудили девчонку. Она села, потерла глаза, а потом потянулась и посмотрела на оракула с эльфом.
— Не сон, да? – уточнила она.
— Весьма прозорливое замечание, — кивнул провидец. – Но если хочешь, можешь потыкать в нас палкой для проверки. Арнгейр уже так развлекся.
— Пора, — эльф был холодно лаконичен.
— Ну ты иди, сейчас позавтракаем и догоним, — предложил оракул. – Хотя чего это я, садись с нами поешь. Чем богаты, — провидец вытащил откуда-то обкусанное печенье и протянул Арнгейру.
Эльф продолжал изображать невозмутимую статую самому себе.
— На-на-на, вку-у-усненько, — еще попытался поманить светлого оракул. – Ну, как знаешь, мне больше достанется, – и сунул печенье в рот.
Откуда-то из рукава появился вчерашний кусок хлеба и оракул кинул его через костер прямо в руки Риан.