Гелеона: такая же рыжая и личико усыпано
веснушками. — И почему ты говоришь, что это
место твое? Ты не привидение, ты живая, такая же, как и я, из плоти и крови.
— Я? Я невидимая, проклятая и чуточку
сумасшедшая, но в могиле для всех, кто живет в
приюте и господском доме, нахожусь я, — все так
же тихо сказала она, рассматривая меня во все
глаза. — А ты продрогла, пойдем я тебе шаль дам и
носочки теплые. Пойдем, ну что же стоишь? —
спросила девушка, отойдя от меня и обнаружив, что
я продолжаю стоять. — Не бойся, я тебя не обижу, ведь меня нет, просто нет. Даже если я
действительно из плоти и крови и дышу, как живой
человек.
— Как же нет? А кто тогда предлагает мне
теплые вещи? — немного удивилась я, последовав
за ней в дальний угол погоста, где были настоящие
заросли какого-то болотного кустарника, и в самой
глубине его обнаружилась небольшая хижина, не
видимая постороннему взгляду со стороны.
Когда девушка открыла дверь и пригласила
меня войти, я увидела чисто прибранную комнатку, даже скорее каморку, где нам двоим было тесно.
Узенькая лежанка под теплым одеялом, сшитым из
крошечных кусков ткани, напротив небольшой
камин, а между ними почти игрушечный стол и
такое же кресло. Рядом с изголовьем лежанки
располагался стеллаж, на нижних полках которого
стояли, лежали книги, а наверху свитки, карандаши
и кружка с тарелкой.
— Вот, закутайся и согреешься, — девушка
протянула
мне
большую,
штопаную-перештопанную шаль, лежавшую под
жиденькой подушкой, и оттуда же извлекла
носки. — Надевай и грейся, а я сейчас какао
сделаю. Ты любишь какао?
Не дожидаясь ответа, она протянула руку и
достала с верхней полки жестяную банку, и тут же
вспыхнул огонь в камине, на столе появилась
полотняная салфетка и чашки.
— Как тебя зовут? — не выдержала я, наблюдая за действиями хозяйки хижины и
понимая, что передо мной хоть и юная, но
магиня. — И почему ты живешь здесь, на
кладбище?
— А где мне еще жить? — удивилась она и
водрузила на каминную полку кастрюльку с
водой. — Покинуть это место я не могу, а
выполнять приказы леди Фэйн тем более, я для нее
мертва. Вот и живу здесь, ухаживаю за могилами. В
них лежат такие же сиротки, как я, хоть кто-то же
должен о них помнить. А имя — да кто же знает
мое настоящее имя? В памяти иногда смутно
всплывают лица матушки, отца, и мне чудится, что
были еще и бабушка с дедом, а может, мне все это
только кажется. Меня в приюте звали Рутой, а
сейчас меня никак не зовут, я кладбищенская тень, которую замечает только Барубар, даже жрец не
знает, что я здесь живу. Хотя, — сосредоточенно
нахмурила лоб, — он стар и подслеповат. А ты, как
ты здесь появилась? Неужели ты одна из крестниц
леди Фэйн?
— Да, я одна из них, только зимой узнала об
этом, — подтвердила я, — а почему ты говоришь, что должна лежать в той могиле?
— Это случилось поздней осенью, меня
наказали в очередной раз, — пояснила Рут, разливая по чашкам ароматный какао, — я
нехорошо подумала о леди Фэйн. Это случилось
после отпевания малышки Милли, ей было семь
лет. Я сидела ближе к выходу, когда вошла твоя
крестная и опустилась на колени перед гробиком, она так скорбела, что я подумала: «На месте Милли
должна лежать ты, а девочек нужно вернуть в
хорошие условия проживания, чтобы не хоронить
за осень-зиму по несколько человек». Мои мысли
прочитали, а вечером в наказание оставили
прибирать церковь. Было очень холодно, руки
сводило от ледяной воды, которой я мыла пол, в
какой-то момент я поскользнулась и упала. Сил
подняться не было никаких. Неожиданно в церковь
кто-то вошел, худенькая женщина помогла мне
встать и, придерживая под руку, привела сюда, в
мой дом.
Рут присела на лежанку и замолчала, начав
аккуратно дуть на горячий напиток, а затем сделала
глоток и продолжила.
— Она сказала, что когда-то ее таким же
образом спасла девушка и привела в хижину, а сама
умерла и ее похоронили под именем Линды, а
сейчас она умирает и хочет помочь мне. Вот так и
случилось, она ушла в церковь, строго-настрого
приказав мне несколько дней не покидать мое
убежище. А когда я вышла, то обнаружила рядом с
Милли новую могилу с именем Рут.
— А почему ты не покинешь этот остров? —