Каретников подумал, насколько бы ему сейчас легче было искать, знай он о Вере, о ее жизни столько, сколько она о нем знала. За целый месяц умудрился лишь запомнить, что сыну лет тринадцать, кажется, да и то — из-за сапожек для Витьки. Она вот о нем почти все знает, ей найти его, если б она захотела...
В «Горсправке» его ожидала непредвиденная удача: не сотня адресов, как он опасался, даже не несколько десятков, а всего-то девять!
— Не может быть! — почти влюбленно глядя на пожилую женщину в окошке, сказал Каретников. — Или это не все?
— Исключительно все, — заверила женщина. — Но телефоны, к сожалению, только у троих.
— Вы сейчас никуда не уйдете? — спросил Каретников. — Я мигом...
— Куда же я уйду в рабочее время?! — удивилась она.
Он отыскал неподалеку гастроном и спросил хорошую коробку конфет. «Еще вам и хорошую?! А никаких — не хотите?!» Никаких — он не хотел, развесные брать отказался, прошел прямо к директору — им оказался молодой, интеллигентного вида парень в прекрасном светлом костюме, — и Каретников, вкладывая в свою улыбку все обаяние, на которое был способен, поинтересовался, не хочет ли тот с утра доброе дело совершить. «Хочу», — рассмеялся парень.
Растроганная подарком, женщина из «Горсправки» объяснила ему, что в каких районах искать: вот это — в Новых Кузьминках, это — в Кунцево, здесь вот лучше на метро — с пересадками минут сорок, а потом еще автобусом шесть или семь остановок, — тут дальше — Лианозово, Теплый Стан... Она сочувственно посмотрела на Каретникова:
— Все разные концы... Набегаетесь...
Но расстояния не пугали теперь Андрея Михайловича. Времени впереди было достаточно, раз всего девять адресов оказалось, да кое-где и на такси можно, не говоря о том, что несколько адресов могут сразу же отпасть.
Он вошел в телефонную будку и набрал первый номер из трех.
Долго не подходили, потом старческий голос, не то мужской, не то низкий и прокуренный женский, неприветливо сказал:
— Ну?.. — В трубке слышно было, как что-то жуют.
— Простите, можно Веру Николаевну попросить?
— Чего-чего?! А, Верку!.. Ве-ер! Верка! Иди! Опять там какой-то...
Полного определения, какой же именно, Каретников не расслышал и повесил трубку. Это не могла быть его Вера.
Он закурил и набрал следующий номер. Никто ему не ответил.
Когда он позвонил по третьему телефону, нежный девичий голосок, видимо, старательно подражая взрослым, проговорил по складам:
— А-ли-о! А-ли-о!..
На всякий случай, больше для очистки совести, чтобы не корить себя потом всякими «а вдруг» — мало ли, может Вера живет в коммунальной квартире? — он спросил:
— Девочка, кто-нибудь из взрослых есть дома?
— А я не девочка, я мальчик...
— Извини, — улыбнулся Каретников. — Твою маму как зовут?
— Верочка...
— Вера, значит? А отчество? Николаевна?
— Да. Но она все равно Верочка. Папа всегда говорит — Верочка.
— А мама кто у тебя? Кем она работает?
— А она доктором работает.
— Ну, будь здоров, — облегченно сказал Каретников. Хорошо все же, что не его, а чью-то другую Веру муж все время называл Верочкой...
Каретников снова набрал номер, который не отвечал, но и на этот раз никто не снял трубку.
Так... С телефонами пока все. Вечером он поедет по дальним адресам, а сейчас можно в центре попробовать, на авось, — вдруг там кто-нибудь дома окажется.
За дверью, когда он позвонил, залаяла собака и тут же смолкла. Вера никогда не говорила ему ни о какой собаке. Но, может, о собаках и не говорят? Он не знал, у него их не было.
— На место, на место... — без всякого выражения тихо сказал немолодой женский голос за дверью. — Вам кого?
Как недавно по телефону получалось: он не видел, с кем говорит.
— Мне Веру Николаевну, — сказал Каретников в закрытую дверь.