Отчим остался доволен.
— Собственность, — с уважением произнес он, погладив футляр. — На такой вариант я согласен. Посмотрим, что последует дальше.
Днем Натали училась в школе, вечером — на курсах, ночами готовила уроки и осваивала пишущую машинку.
Подруг у нее не было. Одноклассницы казались ей девчонками, до раздражения беззаботными, она чувствовала себя намного взрослее их, ее интересы были им недоступны. А она держалась неестественно, пытаясь то подражать сверстницам, то совершенно отдалялась от них.
Настало время, когда она бросила на стол свой первый заработок. Не притронувшись к деньгам, улегшимся веером, отчим точно определил сумму и сказал:
— Ты молодец. Я ошибся в тебе.
— Ты меня еще узнаешь.
И она, чтобы доказать ему свое презрение к деньгам, работала и работала, отдавая немаленькие суммы, — с наслаждением. Она просто ждала дня, когда могла швырнуть на стол деньги. Впрочем, она могла бы швырять их и на пол — отчим спокойно бы нагнулся и подобрал.
К лету Натали так вымоталась, что после экзаменов слегла. Почти месяц пролежала она, а когда встала, то заявила:
— Я еду путешествовать.
— Зачем? — испугалась Виолетта Яковлевна. — Куда?
— Не знаю. Далеко-далеко.
— Я не дам тебе ни копейки! — из кухни крикнул отчим.
Натали рассмеялась, сказала:
— Теперь я имею право рассуждать и поступать по-своему, потому что умею зарабатывать.
— Не надо воспринимать эту мысль буквально, — пролепетала Виолетта Яковлевна. — Как-то все у тебя получается… не так.
Собрать деньги на поездку удалось лишь после окончания десятого класса: не было времени подрабатывать, надо было учиться.
— Куда же ты теперь? — спросил отчим. — Конечно, в институт? А зачем? Учиться можно и заочно.
Натали не ответила, и он всплеснул ручками:
— В кого ты такая?
— Во всяком случае, не в тебя.
Стоя в очереди за билетами, Натали еще не знала, куда поедет.
И взяла билет до Москвы.
Виолетта Яковлевна смотрела на дочь тоскливыми, виноватыми глазами.
— Предупреждаю, — сказал отчим, — если с тобой что-нибудь случится, домой не возвращайся. Не приму.
— А что со мной может случиться?
— Что! — он хмыкнул. — Таких дурочек специально ловят разные… любители. Потом бросают. После использования.
У Натали отяжелели от стыда щеки, но она спросила:
— Какого использования?
— Будь осторожна, — сказала Виолетта Яковлевна, опустив глаза. — Ты еще ребенок.
— Ребенок! — отчим посмеялся деланным смехом и взглянул на грудь Натали.
— Да, я не ребенок, — скорее разочарованно, чем возмущенно проговорила Натали. — Но ничего со мной не случится. — И, увидев жалкий, тоскливый взгляд матери, спросила горячо, вернее, не спросила, а позвала: — Поедем, мама, вместе? А?
— Ну! Ну! Ну! — отчим трижды стукнул кулачком по столу. — Не болтай ерунды. Бросать деньги на ветер!
Натали вытащила из сумки сторублевую бумажку, показала ее отчиму, подошла к окну, протянула руки и разжала пальцы.
— Психопатка, — сквозь зубы процедил отчим, следя за полетом бумажки, и выбежал из комнаты.
— Зачем ты это? — с укором спросила Виолетта Яковлевна.
— А ты зачем? — с болью спросила Натали. — Зачем мы живем с этим. Ведь он…
— Замолчи! — беспомощно вскрикнула Виолетта Яковлевна и прошептала: — Прости меня за все…
Отчим вернулся радостный, запыхавшийся, возбужденный. Он бормотал, не торопясь выложить сторублевку на стол:
— Понимаете, все идут мимо, а ее ветерком гонит, и никому в голову не ударит, что это деньги!.. А тебе надо лечить нервную систему. Таким образом ты скоро можешь оказаться, знаешь где?
Виолетта Яковлевна сказала глухо:
— Ты опоздаешь на поезд.
— Ничего, мама, я успею.
— Она успеет! — насмешливо, многозначительно воскликнул отчим и со вздохом положил сторублевку на стол, не убрав, впрочем, руки.
— Можешь взять себе, — устало предложила Натали.
— Могла бы сказать повежливее. — И отчим сунул деньги в карман и вздохнул облегченно. — Вернешься, я займусь твоим воспитанием.
— Я поступлю в педагогический и буду жить в общежитии.
— Сказочный вариант!
А Натали смотрела на отвернувшуюся к окну мать, высохшую, робкую, до боли свою и одновременно чужую, и думала: «Как же мне спасти тебя?»
— Иди, иди, иди, иди, — заторопил отчим.
Ушла Натали, как уходят не очень званые гости — вроде бы и приглашают заходить еще, да только потому, что уверены: больше не зайдешь.