И тем не менее, герои моего романа выдуманные. Стендаль говорил о своем методе создания литературного характера: «Я беру знакомое мне лицо, прибавляю ему немного ума и отправляю на охоту за счастьем». У меня обратный метод. Я убавляю ума моим героям и превращаю их страдания в гротеск. Если не писать про их душевные муки смешно, книга станет неправдоподобной. Будет неясно, как они вообще вытерпели свою жизнь. Так что все мои герои — выдумка. Выдуман в этой книге и герой, который так же, как и я, работает в университете, пишет научные труды и зовут его так же, как и меня — Арсений. Так что я с легким сердцем могу написать: Эта история от начала до конца является вымыслом. Персонажи прототипов не имеют. Совпадения случайны.
Я выражаю крайнюю признательность Марине Левиной и Марине Кулеба, без деятельного участия которых в судьбе моей и моей книги «Слуга г-на доктора» никогда не добрался бы до адресата.
Часть первая
ПРАЗДНИК «НУ И НУ»
Человеческие чувства часто сильнее возбуждаются или смягчаются примерами, чем словами, поэтому я решил написать тебе, отсутствующему, утешительное послание с изложением пережитых мною бедствий, чтобы, сравнивая с моими, ты признал свои собственные невзгоды или ничтожными, или незначительными и легче переносил их.
I
— Мне кажется, что все это кончится ничем.
— Прекрасный конец. Что может быть лучше?
Экспозицией к истории явилась прогулка в парке «Коломенское» нас троих, т. е. меня, моего студента Коляна и доц. Скорнякова. Мы прогуливались в тени деревьев, растрачивая досуг на милую моему сердцу болтовню интеллектуально-богемного типа — сплетни, каламбуры, неоговоренные цитаты, неточные цитаты, выдуманные цитаты и, наконец, самоцитаты. Я был на коне — глумился над Скорняковым, скакал маралом, пел немецкие песни тоталитарного режима и собирал дикие сливы. За сливами Николенька обратился ко мне примерно так:
— Арсений Емельянович, я не знаю, как вы отнесетесь к моим словам, но я тем не менее, позволю себе сделать вам одно… предложение. Я… — тут Николенька замялся в видимом смятении, — я хочу…
«Ну не предложит же он мне ничего безнравственного, я надеюсь», — подумал я.
— … поговорить с вами о Марине Чезалес.
Марина Чезалес, год назад моя студентка, теперь выпускница, существовала в космосе моих знакомств как «третья справа». Она приходила на каждое занятие, говорила умно и тонко, относилась с симпатией ко мне и была мне небесприятна. Кроме того, что она всегда сидела третьей справа (после Лени и Ани), я о ней ничего не знал, и, правду сказать, не вспомнил бы, если бы не Николенька, смерть любящий передавать всем приветы от сомнительно знакомых знакомых. Суть Николенькиного предложения в парке «Коломенское» сводилась к тому, что завтра Марина Леонидовна, ее подруги Варвара Тимофеевна и Ирина Александровна (а также мой собеседник) хотели бы видеть меня на суарее, и — Николенька попросил — чтобы я всенепременно захватил мое «паппет-шоу» (а ведь у меня есть собственный рукодельный вертеп с куклами), ведь все о нем уже столько наслышаны. Я не знал причины отказать, т. к. во-первых, у меня было достаточно досуга, во-вторых, я — Ты это знаешь за мной — люблю оказаться в центре композиции из восторженных дам, врать им и хвастаться. И, в-третьих (последовательность причин произвольна), у меня давненько не водилось новых знакомых, а без новых людей я чахну, сокровищница моих шуток тускнеет, тронутая тленом неумеренного повторения, мне нужно было восхищение толпы, и эту толпу мне обеспечивал Колян, мой студент.
Он звонил из автомата на краю парка.
— Алло, Марина Леонидовна? Арсений Емельянович любезно согласился приехать… с сюрпризом, — иронически-официально обратился Коля, разумея под сюрпризом мой кукольный ящик.
— Со Скорняковым, что ли? — ревниво осведомилась Марина.
Скорняков, несмотря на ласковые предложения Николя разделить нашу компанию, ехать отказался, о чем я в ближайшем будущем вынужден был сокрушаться.
Следующий день (то была суббота) я встречался с визитируемыми в верхнем вестибюле метро «Смоленская» Арбатско-Покровской линии. Колян как меня увидел, запрыгал, начал палить в меня из воображаемого револьвера, строчить из воображаемого Калашниковмашиненпистоле, размахивать воображаемой шашкой. Я, разумеется, все это отыгрывал, и это было, в общем-то, забавно. Марина сказала, что они хотели устроить на меня засаду, но она никак не могла думать, что Колян под засадой понимает такое вот выпрыгивание, смущающее толпу. В изысканно-иронической беседе мы дошли до дому, где нас ожидали подруги Марины — ее названые сестры и духовные партнеры Луиза и Варвара.