— Об обезьянке!
— Да, и вот представьте себе, эта обезьяна вспрыгнула на голову ее супруга…и стянула парик!
Де Гиш, не переставая следить за игрой, поинтересовался:
— И все сразу увидели его рога? Герцог притворно вздохнул:
— Увы, лишь только лысину…
Его взгляд остановился на Де Брезе:
— А, вот и наш герой — любовник! Гроза вдов и жен! Де Гиш вполголоса произнес:
— Последнее время он тоже вертится около Монтеррас! Герцог Орлеанский пожал плечами:
— После распространившихся слухов все торопятся выразить ей свое почтение!
— И что король? — переспросил окончательно сбитый с толку интригой приятеля де Гиш.
— Насколько я понял, после ссоры с Мадам, он не прочь развлечься! Но, он стар и ленив! Правда, если расставить сети, куда заплывет мадмуазель, он вряд ли откажется… проверить улов! — Герцог насмешливо покосился на де Монтеррас. Де Гиш также глянул на прелестную фрейлину:
— Да, только наша милая рыбка может и не захотеть быть пойманной!
— Увы, времена, когда фрейлины ловили любой намек короля прошли. Тем более эта провинциалка! Она в фрейлины-то попала, разве что, благодаря просьбе своего дяди!
— Этот Монтеррас, при дворе появлялся дважды, кажется, на казнь Равальяка[3] и в день победы над Фрондой! — уточнил Де Гиш.
Герцог рассмеялся. Его смех, по-видимому, долетел до мадмуазель де Монтеррас. Ее взгляд случайно упал на вошедшего де Брезе. Он тут же учтиво поклонился.
Игра за столом приближалась к кульминации, ставки с каждым разом делались все значительнее. Игроки пасовали один за другим, предпочитая не вмешиваться в схватку лидеров — обворожительной мадмуазель и насмешливо поглядывавшего на свою соперницу графа.
Увидев, что девушка собирается снять с шеи колье и поставить его на кон, Де Брэзе, направился к игровому столу. Проходя за спиной графа, он не преминул ознакомиться с его картами и встал за спиной девушки.
Де Монтеррас, тем временем, все-таки сняла с себя колье и придвинула его к золотым монетам и прочим драгоценностям, лежавшим на столе в качестве ставки.
Все в зале изумленно уставились на нее. Герцог воспользовался моментом и произнес негромко, но вполне разборчиво:
— Подарок короля!
Слова разнеслись среди придворных с быстротой молнии. Да же те, кто не верил в интрижку короля с фрейлиной, стали сомневаться.
Ла Бушскорчил ехидную гримасу. Его ответом на ставку послужил перстень с огромным алмазом.
Стоявший поодаль Герцог Орлеанский, выражая солидарность мадмуазель де Монтеррас, пожурил ее:
— Право, мадмуазель, нельзя так рисковать… Господин Ла Бушсегодня в ударе!
Де Брезе подхватил мысль герцога:
— Да, у графа все шансы на победу, на нем столько всяких побрякушек! — Шарль понизил голос: Но эта была последняя!
Мадмуазель де Монтеррас, захлопав ресницами, невинно запротестовала:
— И как же мне отыграться?
— Доверьтесь мне! — улыбнулся де Брезе.
— Интересно король обидится, если увидит свой подарок на графе? — опять обронил вполголоса Герцог. Он недвусмысленно кивнул на бесценное колье. На этот раз его услышали уже за столом. Сидящая за рядом с Ла Бушем придворная дама оценила шутку:
— Это было бы забавно, Вы будете его носить, граф? Де Брезе тоже нашел шутку удачной:
— Вряд ли граф наденет женские украшения… Хотя, кто знает? Вкусы меняются!
Граф Ла Буш изменился в лице. Его задели слова этого повесы. Слегка наклонив голову влево, он повернулся к Шарлю и стараясь не терять непринужденного тона спросил:
— Шевалье изволит шутить? Или к его слова я могу отнести на свой счет?
Де Брезе, мастер в подобных пикировках, поддразнивая графа, также наклонил голову, ответив в тон собеседнику:
— Шевалье изволит шутить, причем, где захочет, когда захочет и с кем ему пожелается… А счет всегда можно оплатить! Главное, чтобы кредитор не скрылся. Все замерли. Это был почти прямой вызов. Но в перепалку вмешался Герцог Орлеанский. Открытая ссора за столом не входила в его планы:
— Господа! Так что же, игра? Ставки или карты на стол?
Де Ла Буш, отпив вина, поставил бокал перед собой, словно отгораживался от дальнейших ставок:
— Ход за мадмуазель!
Вокруг разочарованно вздохнули, понимая, что де Монтеррас вряд ли продолжит — все ее золото и украшения уже лежали на столе. Она обернулась к Де Брезе: