— Кто он такой?
— Я слышала, он занимается обрезанием. А все остальное время просто ходит туда и сюда. То он здесь, то его снова нет.
— Он сказал, что пришел к больному ребенку.
— Вполне возможно.
— Но он уже откуда-то знал о смерти Токозили.
— Они как-то узнают такие вещи, — сказала мать, пожав плечами.
— Как?
— Какими-то своими путями. Откуда мне знать? Я здесь насмотрелась всяких странных вещей.
Вода закипела. Мать наполнила грелку и собиралась закрутить пробку.
— Мама, что ты решила насчет фермы? — осторожно спросил я.
— Утро вечера мудренее.
— Но утром мы уезжаем.
— Время еще есть. — Она взяла грелку под мышку. — Ладно, спокойной ночи, сынок. Не ложись слишком поздно, завтра у тебя трудный день. Ты даже не отдохнул как следует в этот уикенд.
Чуть погодя я прошел в гостиную и сел у камина. Луи лежал на полу, опершись о спинку кресла. Вокруг него в беспорядке были разбросаны газеты. Он, не отрываясь, глядел в огонь. Я надеялся, что его раздражение уже улеглось. Я слишком устал, у меня не было сил продолжать споры.
— Куда ты ходил? — спросил он, не отводя глаз от огня.
— Гулял.
— Почему ты не разбудил меня? Я бы пошел с тобой.
— Хотелось побыть одному.
Слава богу, подумал я, что он не видел моего бесславного бегства. Впрочем, если бы он был со мной, я бы не действовал столь безрассудно. Почти извиняясь, я сказал:
— Я не думал, что тебе захочется пойти со мной. В последнее время ты избегаешь нас.
— Ничего не могу поделать.
Он долго молча смотрел на решетку камина. В углях играли маленькие синие язычки пламени.
— Понимаешь, я просто не умею выразить это, — сказал он, повернувшись ко мне, — но внутри меня словно что-то сломалось или надорвалось. Из-за всего, что там случилось.
— А что, собственно, случилось?
— Да вроде бы ничего особенного. Просто вся эта тупость и бесчеловечность, возведенные в систему, вся эта ритуальная жестокость, кровавая вульгарность и хищность. Как мне жить с этим, отец?
— Надо научиться жить и с этим. Ничего не поделаешь.
— О господи!
— Мы ведь уже говорили сегодня об этом, — спокойно напомнил я.
— Но мы ни до чего не договорились. Ты просто ушел в кусты. Как всегда.
Я ничего не ответил.
— Знаешь, я все время вспоминаю те каникулы, которые проводил с Бернардом, — сказал он, пристально глядя на угли. — Конечно, еще до того, как все это случилось. Мы подолгу гуляли. Однажды он взял меня с собой на Кедровую гору. Мы пошли с двумя старыми цветными проводниками и носильщиками, — Он помолчал. Может быть, он даже не замечал, что разговаривает со мной, — А потом мы бродили по горам. Обследовали побережье. Одно место за другим.
— Наверное, он был бы для тебя лучшим отцом, чем я, — сказал я, не в силах скрыть напряжение в голосе.
— Ты собираешься что-нибудь предпринять?
— Что предпринять?
— Попытаться помочь ему. Человек с твоими связями…
— Он уже приговорен.
— Тем более.
— Это невозможно.
— Вы столько лет дружили.
— Он опорочил нашу дружбу.
Луи взял кочергу и принялся ворошить угли в камине, вздымая пучки искр. Потом снова поглядел на меня:
— А он не пытался связаться с тобой, когда находился в подполье?
Я почувствовал, как кровь отлила у меня от лица.
— Разумеется, нет, — поспешно ответил я.
— Странно.
— Что же тут странного? Зачем ему это было?
— Я просто спросил.
Во мне родилось чудовищное подозрение.
— Луи, а ты не видел его в это время?
— Я же был в лагере. Потом в Анголе.
— А после Анголы. Его ведь арестовали только в конце февраля.
Его спина налилась молчаливым сопротивлением.
— Бернард очень любил тебя, Луи. Он очень серьезно относился к тому, что он твой крестный.
Он не шелохнулся. Но я уже и так знал. И в приступе горечи и гнева я подумал: «Этого, Бернард, я тебе не прощу. Ты, разумеется, имел право надеяться, что я стану рисковать из-за тебя своей жизнью. Но ты не смел втягивать в это моего сына. Не смел. Он мой сын».
— Я получил от него записку, — сказал он наконец. — Записка была без подписи, но по ее содержанию я понял, что она от него. Бернард предлагал мне встретиться в городе на следующее утро. Он дал мне адрес. Одной лавки.
— И ты пошел?
— Да. Но его там не было. Я прождал почти час, а потом ушел. Затем меня остановила какая-то старуха. Она раздавала на улице брошюры. Сначала я не хотел брать. Но тут она шепнула, не глядя на меня: «Привет от Бернарда». Сунула мне в руки брошюру и пошла прочь. Там на полях был написан новый адрес и время встречи.