Воронеж Ярослав помнил смутно. Даже не понял, когда переехали, что теперь живёт в другом городе: он ведь был ещё маленький. Всё то же самое оказалось – дома, люди, машины. Но мама с папой очень-очень радовались смене места, а значит, радовался и он. Хотя, если почестному, особенного времени на радость у него не оставалось. Потому что плавание, большой теннис и для гармонии танцы, плюс репетитор по английскому дважды в неделю, плюс гитара. И если при этом учесть, что класс математический, то времени «на глупости» (как мама это называла) не оставалось совершенно, не то что в Воронеже. Вот почему Ярослав так мучительно ждал каникул. Вот почему так ждал Диснейленда. Ему очень хотелось полениться вволю. А вместо этого в последний школьный день в доме появился «чудик», дядя Миша.
Дядя Миша вошёл смущённый, стал неловко топтаться у двери и ударился лбом о вешалку – сверху посыпались кепки, беретки и шапочки, до сих пор не убранные на зимнее хранение, потому что у мамы руки не доходили. Дядя Миша был высоченный, сутулый и нескладный. За спиной он принёс пыльный оранжевый рюкзак (одна лямка была кое-как примотана скотчем), на ботинках – около тонны грязи, а в руках – корзинку с одуряюще сладко пахнувшей клубникой.
– «Королева Елизавета Вторая», – сказал дядя Миша и протянул маме корзинку.
– Что – королева? – растерялась мама.
– Сорт «Королева», – ответил дядя Миша и покраснел. Сам сделался как клубника.
Волосы у дяди Миши были светлые, перепутанные и пыльные, глаза голубые. Он смотрел на маму и папу растерянно, моргал часто, и вид у него был как у накосячившего школьника. Тем страннее выглядела на этом детском лице густая и тоже пыльная борода.
Мама с папой расступились, пропуская гостя вглубь коридора. Дядя Миша снял с плеча свой огромный рюкзак, но так и не решился его опустить на пол, пока мама не указала пальцем место у галошницы. Рюкзак, поставленный на донышко, немедленно потерял равновесие и упал набок, цокнув по полу застёжкой. Дядя Миша подхватил его за лямку и вернул в вертикальное положение. Рюкзак завалился снова. Дядя Миша подхватил, вернул. Рюкзак завалился… ну и так далее.
– Ванька-встанька! – смущённо хмыкнул дядя Миша и оставил рюкзак в покое. – Пусть так лежит, я потом… Ну… как вы тут… живёте?
Вопрос был совершенно безобидный, но прозвучал почему-то не к месту, и дядя Миша покраснел снова.
– Скоро будем обедать, – сказала мама и ушла на кухню.
– Располагайся, – сказал папа. – Будь как дома.
А Ярослав ничего не сказал, только рассматривал «чудика» и молчал. Дядя Миша поймал его взгляд и протянул руку:
– Ну, привет!
– Здравствуйте. – Ярослав вежливо ответил на рукопожатие.
– Какой ты… огромный… – пробормотал дядя Миша.
Ярослав пожал плечами. Кто бы говорил.
Потом дядя Миша мылся, а все остальные пили чай на кухне по соседству. Сначала за стеной зашумел душ, потом что-то обрушилось в ванну, и из-за двери послышалось коротенькое дядь-Мишино «ой!».
– Мыльница, – сказала мама, прислушавшись.
В ванной опять что-то обрушилось, уже погромче, и опять послышалось «ой!». По дну ванны, судя по звукам, катались какие-то предметы.
– Угловая полочка, – сказала мама. – С дезодорантами.
Тут за дверью раздался настоящий грохот, полиэтиленовый шелест и протяжное даже не ойканье, а какое-то завывание.
– Занавеска… – вздохнула мама и встала из-за стола. Подошла к двери ванной, постучала осторожно: – Миша, у вас всё в порядке?
– Да-да-да! – торопливо затараторил дядя Миша из-за двери. – Вы это… я исправлю всё, не волнуйтесь…
Из ванной донёсся дробный стук множества падающих мелких предметов.
– Стаканчик с зубными щётками, – сказала мама и вернулась за стол.
Ярослав хрюкал в чашку, так что по чайной поверхности аж пузыри пузырились, но родителям почему-то было не смешно: они смотрели друг на друга с тревогой, так что и ему смеяться в конце концов расхотелось.
Ночью дядю Мишу положили спать в детской, поставили раскладушку под окном, и теперь Ярослав никак не мог уснуть, всё прислушивался к дядь-Мишиному всхрапыванию, доносящемуся с другого конца комнаты. Оно было похоже то на смешок, то на всхлип и раздавалось каждый раз неожиданно, без всякой системы – вот жесть!