========== До последнего вздоха ==========
К тому времени, как Амир наведался в спальню мальчишек, которых подобрал на улице, они все сладко посапывали на огромной кровати, одетые в чистые, хоть и в большие им рубашки. Сейчас они, отмытые от грязи, были еще милее, чем там, на улице, когда тянули свои ручки к нему, глядя полными слез глазами.
Один малыш, кажется, самый старший, оказался брюнетом. У него были мягкие, шелковистые волосы черного цвета, чей оттенок напоминал калифу волосы его Касима. И еще малыш улыбался во сне, и, глядя на эту его счастливую улыбку, Амир не мог не улыбаться сам. У второго мальчика были светло-каштановые волосы, отливающие рыжиной, а самый младшенький тоже был брюнет.
— Они уснули еще час назад, сразу после того, как их накормили, мой повелитель, — тихо произнесла рабыня.
Амир резко обернулся, только сейчас заметив девушку, которая стояла под аркой, что вела в купальню. Она наверняка видела, как он улыбался, глядя на этих детей. Калиф чуть поморщился и скрестил руки на груди. Девушка поспешно опустила глаза.
— Я узнала, как их зовут, господин, — осмелилась произнести она, видя недовольство Амира.
— И как же?
— Самого старшенького зовут Сабир.
Калиф взглянул на мальчишку, который улыбался во сне. «Терпеливый», — прошептал он про себя. Такое ему даровали имя. Действительно, Амир даже не мог себе представить, сколько ему пришлось вытерпеть в своей пока еще короткой жизни.
— Младшенький — Джамаль, — продолжила рабыня, и он перевел взгляд на второго черноволосого малыша.
«Да, ты красавец», — мысленно согласился калиф, с восхищением глядя на мальчишку. Уже сейчас черты лица маленького человечка поражали своей правильностью и красотой.
— И средний — Малик, мой господин.
— Малик? — переспросил Амир, удивленно вскинув бровь.
Имя Малик означало «царь», «владыка». И почему же та нищенка осмелилась назвать своего сына царским именем? Да еще и среднего? Это позабавило Амира, и он наклонился, чтобы получше разглядеть ребенка с каштановыми волосами. Тот немного хмурился во сне, сжимая в кулачке волосы своего младшего братишки.
— Спасибо, Ная, — рассеянно поблагодарил ее Амир. — Ты можешь идти.
Рабыня низко поклонилась и вышла из комнаты, потрясенная тем, что повелитель помнит, как ее зовут, и что он даже поблагодарил ее!
Калиф же остался стоять рядом с кроватью, разглядывая спящих детей в глубокой задумчивости. Трое найденышей, подобранных на улице. Никто не знал, но на самом деле калиф был настоящим фаталистом, очень верил в рок, знаки судьбы и всякие там приметы. Впрочем, арабы — достаточно суеверный народ. И он верил, что не просто так встретил этих мальчиков. Ведь что-то же заставило его подобрать их с улицы? И они были совсем маленькие…
— Ну что же, мои маленькие ребятишки, — усмехнулся Амир. — Раз своих детей у меня не будет, придется растить вас по-царски.
— Решил сделать их своими наследниками? — внезапно раздался голос Касима за его спиной.
Калиф, вздрогнув, обернулся. Мужчина стоял на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку и сложив руки на груди в расслабленной позе.
— Почему ты…
— Когда ты о чем-то думаешь, все написано на твоем лице, повелитель, — насмешливо произнес Касим, опережая его вопросы. — Ты так смотрел на них. Действительно думаешь, что в будущем у тебя не будет детей?
— Касим, я похож на того, кто жаждет отношений с женщиной?
— Но твой долг — принести стране наследника. Твоя придворная знать не примет детей, которых ты подобрал на улице.
— Моим придворным, — ядовито произнес Амир, — придется сделать так, как повелел я. Я — калиф этой страны. Мои слова — закон.
Амир ожидал, что Касим сейчас начнет спорить или скажет, как обычно, что-нибудь такое, что мгновенно лишит его уверенности в себе, но мужчина, к его бесконечному изумлению, низко склонил перед ним голову, прижав к сердцу руку.
— Если ты так решил, то сомневаться мне не приходится, — произнес он, не поднимая головы.
— Касим, ты… — калиф вдруг смутившись, отвел взгляд и снова посмотрел на спящих малышей. — Ты правда думаешь, у меня получится вырастить их как своих детей? — закончил он совсем иначе, чем хотел.
— Когда ты что-то задумываешь, ты делаешь все, чтобы воплотить это в жизнь, — выпрямившись, ответил Касим и направился к нему.
Амир смотрел, как он приближается, и почему-то дрожал. От волнения ли? Страха? Возбуждения? Или чего-то совершенно нового, что тревожило его сердце. Когда Касим успел изучить его так хорошо?
— И значит, — продолжал мужчина, — я верю, что ты обязательно добьешься своей цели. Вопрос в том, сумеешь ли ты воспитать их достойно.
Калиф сжал кулаки и опустил голову. Завеса черных волос скрыла выражение его лица от телохранителя. Амиру всегда чужды были сантименты, но сейчас ему банально хотелось разрыдаться и кинуться на шею Касиму. Потому что еще ни один человек не верил в него так безоговорочно и не стыдился сказать ему этого в лицо. Все те люди, которые его окружали — Совет, придворные вельможи, друзья отца, — все они смеялись над ним за его спиной, сомневались в нем, в каждом его шаге, подвергая презрению любое его решение, желая подточить его уверенность в себе, ожидая, когда же наконец маленький, беспомощный мальчишка, заигравшийся в царьки, сдастся и отречется от своего права на трон. Ведь рано или поздно даже самый сильный правитель ослабеет без поддержки, не говоря уже о семнадцатилетнем неопытном мальчишке, который остался совершенно один.
— Значит, я справлюсь, — взяв себя в руки, наконец произнес Амир чуть более хриплым голосом, чем обычно.
Касим улыбнулся, остановившись рядом с ним, и тоже посмотрел на детей.
— Не сомневаюсь, — сказал он просто.
*
На следующее утро калиф сам отправился проверять, как Расул выполнил его приказание. Вместе с небольшим почетным эскортом, который сообщал каждому встречному, что калиф едет по городу, он выехал в южный район, чтобы самому осмотреть особняк. Касим шел рядом с его паланкином. В отличие от других стражников, что охраняли сегодня калифа, он практически не был вооружен, если не считать простого кинжала, который он воткнул в сапог. Одежды на нем тоже было по минимуму — черные шаровары из плотной ткани и жилетка. И Амиру нравилась такая простая безыскусность, которая делала его телохранителя еще более соблазнительным. Даже если бы он нарядил его, как остальных своих наложников, в шелка и золото, Касим не был бы желаннее и привлекательнее, чем сейчас, украшенный лишь своими боевыми шрамами и лукавой, насмешливой улыбкой, которая зажигала его глаза каждый раз, когда он смотрел на своего калифа.
И отчего-то улыбка эта грела ледяное сердце калифа больше, чем жаркие лучи джавахирского солнца. Когда Касим смотрел на него так, он был уверен в своих силах и не сомневался в правильности своих действий.
В особняк калиф приехал полным энтузиазма и решимости поскорее претворить в жизнь свою идею. По его приказу Расул приготовил комнаты особняка для прибытия маленьких жильцов, привез туда поваров, которые готовили всю ночь. Детишки наверняка невероятно голодны. Когда Амир осмотрел дом, он остался удовлетворен увиденным. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и строители работали на заднем дворе, чтобы порадовать детей развлекательной площадкой.
— Возьми стражников, прибывших со мной, и идите в трущобы за детьми, — велел калиф, удовлетворенный тем, что увидел.
— Вы уверены, мой господин? Вы ведь останетесь без защиты, — недовольно произнес Расул, неодобрительно поджав губы.
Калиф насмешливо посмотрел на капитана своей стражи и похлопал его по плечу.
— Моя защита всегда со мной, — смеясь, возразил он и бросил короткий взгляд на Касима, который стоял в нескольких шагах от него и что-то обсуждал с несколькими строителями.
Многозначительное хмыкание Расула развеселило калифа еще больше, и он, все еще посмеиваясь, оставил своего капитана сердиться, а сам, потянув Касима за руку, направился на кухню, чтобы посмотреть лично, как повара справляются с готовкой, детей ведь будет немало. Не любил Расул, когда калиф мешал его обязанностям, ведь первостепенной задачей капитана стражи калифа была его безопасность. А когда тот так упирается и берет себе в качестве охраны только одного, пусть и очень хорошего бойца… Ох, как Расул злился в такие моменты!