— А вот теперь я тебя накажу, — облизнув губы, заявил Амир ехидно и, наклонившись к нему, легонько поцеловал в подбородок.
Раб резко отвернул голову, поджимая губы.
— Все еще брыкаешься, — усмехнулся калиф. — Ничего, сейчас ты запоешь у меня по-другому, шоколадка моя.
Узкие ладони калифа неторопливо огладили широкую грудь и подтянутый живот мужчины, нарочито задев соски, затем он наклонился и вобрал один из них в рот. Невольник лишь сильнее сжал зубы. Калиф неспешно ласкал его, покрывая поцелуями тело, потом, взяв со столика вазочку с кубиками льда, достал один из них и положил на живот. Мужчина вздрогнул, а Амир, широко ухмыльнувшись, принялся водить этим кубиком по его соскам и мышцам пресса, резко выделявшимся на животе. Поскольку мужчина все еще не издавал ни звука, он лизнул один сосок и взял в рот. После обжигающего холода льда рот калифа показался рабу почти горячим, и он невольно выдохнул.
Но калиф не собирался останавливаться на этом. Следующий кубик льда он взял в рот и, наклонившись, захватил в плен второй сосок раба, заставив того шумно втянуть в себя воздух через нос.
— Нравится? — промурлыкал донельзя довольный Амир. Его игривый тон, впрочем, как и взгляд темно-зеленых глаз, не обещал мужчине легкой расправы. Наказание должно было быть очень «жестоким».
— Прекрати, — процедил он.
— О, ты уже осмеливаешься приказывать самому калифу? — Откинув голову, Амир звонко рассмеялся.
Третий кубик льда опустился на напряженный живот раба. Калиф медленно провел им вдоль полоски кожи над поясом его шаровар, и ему пришлось втянуть живот. Он все еще молчал, но когда калиф проследил этот же путь горячим языком, выдохнул громче прежнего.
— Я дам тебе этот кусочек льда… — Амир поднял почти растаявший кубик и поднес к своим губам, медленно облизнув. Капелька воды стекла по его подбородку вниз, прочертив влажную дорожку вдоль шеи, — …если ты назовешь мне свое имя.
— Неужели могущественного калифа Джавахир Абаля интересуют мелочи, подобные этой? — чуть хрипло ответил мужчина, вскидывая бровь.
— Вопрос в том, насколько сильно ты хочешь пить, — усмехнулся Амир и, подавшись вперед, также медленно провел прохладным после льда языком по губам раба. Когда он отстранился, мужчина невольно облизнул влажные губы. Он действительно очень хотел пить. — Ну вот видишь…
Взяв из вазочки новый кубик льда, Амир скользнул им по его губам, и снова раб облизнулся, инстинктивно потянувшись за ним. Но коварный калиф отстранил руку с живительной влагой.
— Нет, нет, нет. Не так быстро, сладкий мой, — пропел он и сам лизнул кубик. — Сначала имя…
— Нет, — упрямо поджав губы, ответил раб.
— Ну что же, тогда мне ничего не остается, кроме как продолжить экзекуцию.
Амир опустил тающий лед на его грудь и провел им вдоль живота вниз. Затем проследил этот путь языком. Раб ощутимо вздрогнул и задышал чаще. Улыбнувшись уголком губ, калиф потянул вниз его шаровары, и хотя мужчина даже не подумал помочь ему раздеть его, он справился сам. Раб уже был наполовину возбужден, что весьма порадовало тщеславного калифа. Он снова взял в рот тающие остатки кубика — кожа невольника была горяча — и, подождав, пока тот совсем растает во рту, вдруг наклонился и взял в рот его член. Воздух со свистом сорвался с губ мужчины, и он дернулся, кажется, с трудом удержав свои бедра на месте. Калиф плотно обхватил головку крупного и разгоряченного члена губами, натянулся своим ротиком почти до самого основания, даже не подавившись. Глаза мужчины невольно слегка расширились, казалось, он был впечатлен такими умениями.
Амир поймал взгляд черных глаз. Он бы ухмыльнулся, но рот был занят. Поэтому он так же медленно поднял голову, выпуская его член изо рта, и лизнул головку. По-женски полноватых, весьма чувственных губ юноши коснулась издевательски-ехидная усмешка. Он скользнул вверх по телу невольника и поцеловал его в губы.
— Кажется, нам нужно немного остудить твой пыл… Пока еще рано.
В вазочке оставалось еще много ледяных кубиков, и раб прикрыл глаза, сжимая зубы и моля всех богов дать ему сил выдержать «экзекуцию» калифа. Он был уверен, что так его еще точно никто не наказывал, хотя у него и напрочь отшибло память. Коварный калиф долго сжимал в ладонях лед, пока тот не растаял, и затем обхватил холодными мокрыми пальцами его обжигающе горячий член и сжал, сделав несколько резких движений вверх и вниз.
На этот раз мужчине с трудом удалось сдержать стон.
— О, тебе это нравится? — засмеялся Амир. — А не подскажешь, что больше? Может, все-таки мой рот?
Не дождавшись никакого ответа, он взял в рот еще один кубик льда и, наклонившись, обхватил губами член мужчины. Холод и жар смешались в тесном пространстве, и раб не выдержал: с губ его сорвался низкий хриплый стон. Он двинул бедрами навстречу калифу, пытаясь погрузить член между его губами как можно глубже, и Амир позволил ему это. Лед у него во рту стремительно таял, холодными каплями стекая по стволу члена. Несколько минут Амир старательно доставлял рабу удовольствие, но когда его бедра почти вошли в ритм — отстранился.
— Ты же не думаешь, что я позволю тебе кончить просто так? — спросил он с усмешкой.
Мужчина с тихим стоном отвернулся, сжимая зубы так, что по смуглым скулам заходили желваки. И все же не сказал своего имени и не попросил продолжить.
— Я люблю упрямцев, — выдохнул калиф ему на ухо, скользнув острым язычком в раковину.
Раб вздрогнул, невольно пытаясь прижаться к нему. Что и говорить, юный калиф оказался довольно искусен в постельных играх.
— Поцелуй меня, — приказал Амир.
И он подчинился, но когда потянулся к нему за поцелуем, жадно глядя в восхитительные чарующие зеленые глаза калифа, Амир приложил к его губам указательный палец.
— Что я говорил тебе утром? — спросил он шепотом.
Раб поджал губы, ладони его сжались в кулаки, Амир выжидающе замер. Подчинится ли он на этот раз? Колебание невольника длилось всего несколько секунд, и вот черные ресницы покорно опустились, он поднял голову. Тогда Амир убрал палец от его губ и наклонился ниже, прижимаясь к ним своими. Тут же язык мужчины решительно раздвинул их, буквально врываясь в его рот. Он целовал его яростно, слегка прикусывая его губы, жестко, почти до боли, но калифу нравилось именно так, и он с упоением отдавался этому поцелую. Не прерывая его, Амир заскользил ладонью вдоль живота мужчины и снова обхватил его член рукой, начиная двигать по нему сжатой ладонью. Когда раб застонал ему в рот, сладкое чувство торжества охватило калифа. Сам он был уже возбужден до предела, ему не терпелось ощутить в себе член, что он ласкал сейчас рукой, но он все еще выжидал.
С трудом отстранившись от губ невольника, Амир жарко выдохнул и прикрыл глаза.
— Скажи мне, — произнес он мягко, и это было почти похоже на просьбу.
— Нет.
Калиф поджал губы, удивленный таким ответом, но не разозлился, а лишь хмыкнул. Его ладонь сильнее сжалась вокруг члена раба, заставляя его шумно выдохнуть сквозь крепко стиснутые зубы. Он отстранился на несколько секунд, снимая свои шаровары, и снова оседлал бедра мужчины, почти распластавшись на его груди так, чтобы его член терся о горячую расселину между ягодиц.
— Ты уверен, что не хочешь сказать мне, как тебя зовут? — мягко спросил Амир.
Раб ничего не ответил, приподнимая бедра так, чтобы теснее прижаться к входу в его тело своим пылающим естеством, и тут уже калиф сам едва не застонал, прогнувшись в пояснице и закусив нижнюю губу.
— Ты уверен, что сам не кончишь первым? — насмешливо спросил мужчина в тон ему. — Может, все-таки еще не поздно применить обычное наказание старыми добрыми плетьми?
— Нет… — выдохнул калиф.
Их маленькое противостояние полностью захватило его. Он чувствовал настоящий восторг и экстаз от того, что сейчас происходило. Двинув бедрами несколько раз так, чтобы тереться своей дырочкой о член раба, он подался вперед и прильнул к его губам, запуская пальцы в роскошное черное золото его волос.