Я дошла до восточной башни и потянула за ручку неприметной двери. Ай, удача! Карфакс забыл про погреб! То, о чём я знала только по рассказам отца, вдруг открылось перед глазами. Факел трещал и шипел, роняя искры, из глубины погреба пахло чем-то кислым. Обрушенные стеллажи покрылись пылью, но они меня и не интересовали. Я толкнула дверь из погреба во внутренние комнаты замка и обрадовалась ещё одному чуду. Не заперто! Где же может спать Карфакс? Неужели придётся идти до западной башни? Моё везение скоро кончится. Упрусь носом в кованную решётку и привет! То есть «до свидания, дорогая Мередит». Но кто-то будто ждал меня. В первом же зале тускло горел голубой огонёк.
Факел я поставила в держатель, подошла ближе и от страха чуть не задохнулась. Передо мной, склонив голову на руки, за широким дубовым столом распластался человек. Карфакс! Я узнала седые космы его волос.
— Ай, да как же так, — прошептала я, и голубое свечение стало ярче. Его испускал шар размером с маленький вилок капусты. Именно он освещал мертвенно-бледное лицо моего нанимателя. — Господин Карфакс, очнитесь! — крикнула я, уже догадываясь, что меня не услышат.
Шар тут же выпустил голубое облако света, и замок задрожал. Каждый камень в его кладке затрясся, с потолка посыпалась пыль. А тот, кого я сочла мертвецом, открыл глаза.
— Господин Карфакс, — повторила я и чуть не упала.
Пол ходил ходуном, со стола попадали книги. Бежать нужно было, но я, как заколдованная, смотрела на пульсирующий голубым светом шар.
— Что ты надела? — с ужасом спросил Карфакс. — Мери, что ты натворила?!
От грохота закладывало уши. Шар вспыхнул ослепительной вспышкой, и я потеряла сознание.
Очнулась в том странном состоянии, когда ничего не видишь в темноте, но уже догадываешься, где очутилась. В подвале замка меня запер Карфакс. Пахло вокруг точно так же, как в бывшем винном погребе, и камни холодили спину. Святые предки! Я ненавижу спать на спине! Всё тело затекает, как у старухи. Поднимаюсь потом на ноги еле-еле, кряхтя и проклиная всех вокруг.
Но это ещё не самое худшее, что могло случиться. Дышала я носом, потому что Карфакс засунул тряпку мне в рот. Самый настоящий кляп, ага. Я, наивная, считала, что его можно выплюнуть или вытолкнуть языком. Не-а. Челюсти не двигались вообще. И руки связаны. И ноги. «Ну всё. Пропала ты, Мередит». Если от подвальной сырости и холода потечёт насморк — я задохнусь. Если Карфакс всё-таки болен и помрёт, то я сдохну от жажды. Позвать на помощь невозможно, самой не выбраться. Беда. Вся надежда на родителей. Они ждали меня на завтрак. Раз не пришла, то пойдут искать. Хорошо, что знают, где именно. Нужно только дождаться их.
Успокоившись, я попробовала расслабиться и немного подремать. Чем ещё заниматься в темноте и тишине? Главное, чтобы крысы, тараканы, сороконожки и прочая живность не пожелали составить мне компанию. Я ж брезгливая. К навозу в хлеву относилась ровно, а шуршание чужих лапок на коже не переносила совершенно.
Дверь скрипнула, в темноте вспыхнул жёлтый росчерк света. Карфакс занёс лампу в мою темницу. Я зажмурилась, глаза болели. Как бы проклятый голубой шар не выжег их. Наниматель вместо приветствия пнул ведро рядом со мной и сунул что-то в лицо. Бумажку. Она шуршала. Карфакс умел говорить, я слышала, но почему-то снова предпочёл молчать.
— Э-э-а, — ответила я сквозь кляп.
Должно было получиться что-то вроде: «Любезный господин. Не соблаговолите ли вы развязать мне руки или хотя бы держать бумажку так, чтобы я разглядела буквы? И лампу уберите. Нет, не сюда, в другую сторону. Ладно, вот так нормально».
Худо-бедно, но я разобрала торопливо написанное послание:
«Мери, ты совершила страшное преступление. Разбудила древний артефакт. Я потому запрещал тебе разговаривать, что он откликается на человеческий голос. Теперь его сила, как маяк, светит всем лиходеям, желающим получить великий дар богов. Шар исполняет желания. Любые. Нужно только произнести их вслух».
Твою ж курицу, раздавленную повозкой! Вот тебе и голубой шар! Зачем Карфакс вообще держал его при себе? Почему до сих пор не стал властелином мира, раз шар исполнял любые желания? Я ничего не понимала, а текст уходил на обратную сторону бумажки. Через пару мгновений наниматель догадался её перевернуть.
«Я должен был убить тебя только за то, что ты увидела шар. Но я слишком стар и слаб, чтобы продолжать хранить его в одиночку. Ты останешься моей служанкой. Будешь жить в замке и ходить в деревню за продуктами. Но учти, Мери, если ты кому-нибудь проболтаешься о шаре, он сам тебя убьёт».