- С тобой трудно спорить, - Эрни усмехнулся.
- К тому же заставлять себя быть естественным: радоваться, когда радостно, злиться, когда злишься, плакать, когда этого хочется - это очень трудное испытание. Переступить через гордыню и снизойти до унижения, чтобы попросить о чем-нибудь - это подобно прыжку без парашюта.
В комнате повисло долгое задумчивое молчание. Эрни смотрел на Шаруха и в который раз удивлялся его странной, трудной для понимания натуре. Вроде бы все складно говорит, все понятно, но душа Эрни периодически бунтовала против его действий. Против тех противоречий, что жили в этом человеке: жестокость, которая не жестокость, правда, которая зачастую ложь, любовь, превращенная в зависимость, и способность страданиями вызывать наслаждение, но не в физическом, а более тонких планах, - ни с чем несравнимые чувства, способные лишить сознания.
- Ты, вообще, как к Бохраду относишься? - наконец Эрни прервал долгую паузу.
- Я им восхищаюсь! Столько в нем мужества, силы и терпения. Это что-то потрясающее!
- И ты хочешь все это сломать и уничтожить?
- Нет, ты не понимаешь… - Шарух загадочно улыбнулся. - Вот ты, например, какие прежние свои качества характера потерял?
- Странный вопрос. Я вроде бы все тот же. Перестал бояться всяких мелочей. Что еще?..
- Может уверенности прибавилось?
- Да, без сомнения, - согласился Эрни. - Более спокойным стал, равнодушным, в хорошем смысле. Стараюсь не делать поспешных выводов.
- А чувствуешь возросшую ответственность за свою жизнь? Что каждый твой шаг может быть очень значимым?
- Да, именно поэтому я пока никак не могу решить, чего же я на самом деле хочу. Все кажется таким мелочным, суетным, незаслуживающим внимания.
- Итак, все же ты чувствуешь себя сломанным и кое-как собранным заново? Или ты все тот же лишь стал более гибким?
- Второй вариант подойдет больше.
- Вот в этом и есть суть: прямое дерево легче сломать, чем то, которое будет без усилий склоняться под натиском жизненных бурь.
- Здорово сказал, - развеселился Эрни, - так и хочется записать, чтобы не забыть.
Шарух продолжил философствовать:
- Пережив каждую такую бурю, гибкое дерево становится сильнее, а прямое все более тонким и слабым. Встретив на своем жизненном пути сначала Аманти, потом тебя, я тоже стал сильнее и увереннее. Многому от вас учусь. Теперь вот Бохрад рискнул войти в мой странный мир. Интересно, чему я научусь от него?
- Скорее, он многому научится от тебя.
- Отношения должны быть взаимовыгодными, не находишь?
Эрни кивнул, признавшись:
- Знаешь, никогда прежде я так много не думал о жизни, как после твоих философских рассуждений.
- А я прежде ни с кем ими не делился.
- Даже с Аманти?
- Ему трудно меня понять. Хотя сейчас он значительно вырос из статуса жертвы и вскоре, уверен, мы сможем говорить на равных, - и вздохнув, Шарух грустно добавил: - Я так понимаю, на сегодня мне предоставлено единственное развлечение - философские разглагольствования?
- Можем телик посмотреть.
- А еще ужин через два часа… - Шарух снова огорченно вздохнул.
- Ты куда-то клонишь, я никак не пойму, - Эрни взглянул на собеседника слегка прищурившись. - Говори уже конкретно, чего от меня ждешь?
- Конкретно, говоришь… - Шарух выдержал интригующую паузу, во время которой на его губах блуждала загадочная улыбка.
- Я, правда, не угадаю. Так что выкладывай начистоту.
- Ты свой долг, когда выполнять собираешься?
- Долг? Какой?
- Не помнит он! - Шарух сердито взглянул в недоумевающие глаза Эрни, потом накинулся и повалил на диван.
- Ты чего? - Эрни попытался вывернуться от захвата, но оказался в крайне невыгодном положении и принял решение не сопротивляться. - Нельзя что ли нормально поговорить?
- Можно, но мне так неинтересно. Думаешь, не будешь сопротивляться, я быстро отстану?
Эрни кивнул.
- Если я буду всерьез сопротивляться, ты будешь лежать рядом с Бохрадом.
- Знаешь, я даже не сомневаюсь в твоей угрозе, хотя звучит она не слишком убедительно. Тебе удобно, мой друг?
- Отпустишь, будет удобнее.