— Так, — задумчиво пробормотал доктор, — на что…. а да. Как это… впрочем, мы и это проходили…
— Лекарь, мне больно! — напомнила Манада.
— Мужчина успокойте свою жену, а то она повторяется и мешает медицине разобраться в тонкостях ее заболевания.
— Ей оторвало ноги, — процедил Жюбо. — И ей очень больно. И если ты сейчас же не принесешь сильное болеутоляющее, оно потребуется тебе самому.
— Ой какие мы грозные. Я между прочим боксом в институте занимался. — Жюбо сделал шаг к Грише. — Правда, недолго… О'кей сейчас принесу…
Доктор удалился, Жюбо взглянул на раны Манады. Они не кровоточили и выглядели не как у живых. Цвет плоти с зеленоватым оттенком, к тому же Манада вела себя не как подобает калеке. Но ее поведение принесло больше результатов, так что мертвец воздержался от выговора.
— Сумасшедшая эпоха, — только и сказал Жюбо.
— Это еще ничего. Вот у нас помню, соседу кисть оторвало, а травник с похмелья был. Ну и когда к нему больного принесли, он, чтобы боль снять, предложил выпить. Они вино хлестать стали, а через час сосед умер от потери крови…
— Значит, есть две сумасшедшие эпохи. Да и потом, этот период развитей вашего и обслуживание здесь должно быть лучше. Это хорошо, что ты мертвая, а если бы нет?
Ответа Манада не дала, сочтя вопрос философским. Жюбо присел на соседнюю кровать, они стали ждать. Прошло десять минут, потом пятнадцать… По истечению получаса, дверь открылась, вошел Гриша. Походка его потеряла твердость, а рожа раскраснелась. В руках он держал шприц с бесцветной жидкостью.
— Больная переворачиваемся, — сказал врач.
Манада легла на живот, Гриша стянул с нее порванные джинсы и ввел содержимое шприца.
— А что вы ей вкалываете? — спросил Жюбо.
— Что надо, то и вкалываю. А теперь продолжим то, с чего не начали.
Доктор достал из халата слушалку и вставил в уши. Потом извлек из другого кармана аппарат для измерения давления и застегнул на бицепсе. Выполняя все это, он то и дело икал и вообще, Жюбо показалось, что он пьян. Хотя проверить мертвец не мог, даже такая пахучая вещь как перегар, неуловима для носа покойника. Доктор сжимал и разжимал резиновый шарик, накачивая застежку. Потом приложил к внутренней стороне локтя слушалку. Нахмурился.
— Что такое? — пробормотал доктор. — Аппараты упорно врут, сообщая об отсутствии давления и пульса. В этом повинно неисправных оных, или мое уставшее состояние. Извините, но я схожу за новыми.
Доктор едва поднялся с кровати и, покачиваясь, пошел к выходу. А Жюбо сразила догадка. Все, что он слышал о морфии от Сони, очень напоминало… Как только Гриша вышел из палаты, Жюбо приложил палец к губам и выскользнул за врачом в коридор. Проследить того оказалось делом пустяковым. Жюбо старался двигаться бесшумно, но даже этого не потребовалось. Гриша шел по коридору что-то напевая, либо бормоча какую-то чушь. Он спустился до третьего этажа и опять закурил, прямо на лестничной клетке. Жюбо ждал пролетом выше. Выбросив окурок, Гриша скрылся в коридоре третьего этажа, Жюбо тенью двигался следом.
Выглянув из-за угла. Жюбо увидел, как Гриша возится с замком на какой-то двери. Вот он открыл и вошел. Все также бесшумно, Жюбо подошел к открытой двери, украдкой заглядывая внутрь. Гриша стоял и наливал бесцветную жидкость в пластиковый стакан из пятилитрового баллона. Когда она скрылась в утробе врача, он зашарил по многочисленным шкафам, бормоча под нос:
— Так, значит пациентке без ног пришлось вколоть двойную дозу морфия, так как она жаловалась на боль… так и запишем.
Однако он ничего не записывал, а, достав ампулу, набрал шприц и вколол в вену. Ослабив жгут, закатил глаза и зашептал:
— Хорошо, как же твою мать хорошо…. Я люблю эту работу!
Потом вынул из кармана полулитровую бутылку воды, наполнил ею шприц. Жюбо усмехнулся, картина прояснилась. Он снял улыбку с лица и постучался о дверной косяк.