Они прыгают на нее всем скопом. Эстебан лично учил их работать слаженно. Один подает сигнал кивком головы, остальные действуют не думая. Но она подныривает под одного, разгибается — цыган подлетает метра на два, а женщина оказывается вне круга. Она приспускает на полусогнутых, но на пути встает барон. Эстебан спокоен, как всегда. Курица несется к нему, пытаясь добраться до яиц своих яиц, но притормаживает, увидев очередную преграду. Сейчас она столкнет его с пути, сметет, как ветер сметает пух с одуванчика. Но колдун что-то шепчет, и она падает на землю, споткнувшись. Тут же набрасываются ромалэ. Они облепляют как слепни корову, но она все равно пытается скинуть их. Под мужчинами словно прорывается вулкан — они ходят ходуном, вздымаются… Но она не настолько сильна. Если бы на ее месте оказалась Света, тогда еще… а впрочем нет. Будь вместо нее хоть все Трохины, результат не изменился бы.
— Вяжите ей руки и ноги, — говорит цыган. — И не забудьте о кляпе.
В темноте плохо видно, но Эстебан знает — сейчас один цыган достал веревку, остальные удерживают. Как только она открыла рот, чтобы освободить крик, ей запихали туда чей-то носок. Пара минут, и она связана по рукам и ногам. Цыгане наконец отступили. Оглядывают добычу, дышат тяжело. Она смотрит волчицей, понимая, что проиграла. Один Эстебан спокойно курит трубку в сторонке.
— В мой вагончик ее, — приказывает барон. Ромалэ исполняют.
Как древние охотники, они взгромоздили женщину на плечи и понесли к табору. Он расположился с другого конца особняка, занимает небольшую поляну и часть внутреннего дворика. Из всех вагончик Эстебана самый красивый и пугающий. Покрытый черной парчой, расшитый черным жемчугом, маленькие окна тщательно закоптили свечкой. Грязные женщины и дети молча наблюдают, как семеро лучших и сильнейших мужчин табора, затаскивают связанную женщину в логово барона. На Эстебана не смотрят — боятся сглаза. Колдун стал их защитой, покровителем, но нет никого страшнее его на белом свете, или в темной ночи. Они страшатся его до смерти, но и уважают как бога.
Внутри домика на колесах, горит толстая черная свеча. Повсюду висят пучки трав, в банках заспиртованные лягушки, тритоны, змеи. На тарелочках засушенные сверчки и цикады, в углу алтарь, окропленный кровью черного ягненка. Все это — лишь антураж необходимый для устрашения. Эстебану отлично известно, колдовство не имеет с подобной гадость, почти нечего общего.
— Киньте ее на софу, — говорит барон.
Как только женщина оказывается на подушках, сотни вшей вылезают из дивана и впиваются в ее плоть. Но быстро сплевывают тягучую невкусную кровь и заползают обратно. Они тоже его слуги. Эстебан использует вшей для пыток.
Ромалэ выходят из вагончика, барон остается с ней наедине. Женщина продолжает смотреть на него с ненавистью, он по-прежнему спокоен.
— Я знаю, кто ты, — говорит цыган. — Знаю, что ты пришла убить моих покровителей.
Женщина бешено мотает головой. Похоже, отрицает утверждение Эстебана.
— Понимаю, — продолжает цыган. — Значит, ты пришла помочь?
Она кивает.
— Но я не позволю тебе встретиться с ними. Не хочу, чтобы они знали правду о тебе.
Она опускает голову на грудь. Если бы могла, она заплакала, но слезные железы не подчиняются. Женщина слегка поднимает голову и часто-часто кивает.
— Хорошо что ты согласна. Это облегчает мою задачу. Ты послужишь мне — это в твоих же интересах. Вместе, мы добьемся нужного результата…
Над потолком витал дым, сам потолок закоптился до черноты. Костер горел точно посредине зала, в центре ковра с пентаграммой. Там образовалась уродливая дыра, но огонь не пожирал весь ковер. По воле Жени, он оставался в круге. Пламя вздымалось столбом вверх, Женя уже с час удерживал его в таком состоянии. Он сидел в любимом кресле с бутылкой дорогого коньяка и допивал ее.