— Сил нету, как надоел, — запричитала Варвара. — Тетя Зоя, дай мне ваты, не хочу его слышать.
Она заткнула уши ватой, удовлетворенно сказала:
— Совсем другое дело. Теперь пусть орет что хочет.
— И я не желаю слышать всяких демагогов, которые нам мешают идти вперед в ногу, — изрек Еремин.
Тоже заткнул уши.
— И мне дайте! — попросила Карпова. — Так будет спокойнее.
Все заткнули уши. Матильда опять восхитилась:
— Как стало хорошо слышно! Ни звука! Теперь кричи громче, Медведев. Ну!
— На мосту нельзя в ногу! — заорал Медведев.
— Еще громче!
— Нельзя в ногу-у-у!
— Не слышим.
— Хороший слух мешает хорошо слышать, — не без иронии опять вымолвила Валентина Егоровна. — Давно нужны курсы, где людей научили бы не видеть и не слышать, где изучали бы слепоту и глухоту в историческом аспекте. Обучение за государственный счет, питание четырехразовое.
Рогачев командует:
— Раз-два! Раз-два! Идут творцы моста! Созидатели! Проектировщики, администрация, планово-экономический отдел, бухгалтерия, класс-гегемон, торговля! Раз-два! Раз-два! В едином порыве!
— Стойте! Закон физики! На мосту нельзя в ногу! Резонанс!
Печатая шаг, все продолжают идти по мосту. Их уже не может остановить никакая сила. Слышится грохот.
Мост рухнул!
СИЗИФ ПОШЕЛ В ГОРУ
Дворец стоял на вершине скалистой горы, с террасы были видны зеленые холмы, поросшие лесом, чуть в стороне от них залив моря, дальше — прямые белые улицы города Коринфа, сбегавшие к морю. Долетал звон кузниц из мастерских, словно муравьи, суетились в порту матросы, город жил обычной деловой жизнью.
Настроение у Сизифа в то утро было отличное, ничто не предвещало беды, будущее казалось простым и надежным, будто скала, на которой стоял дворец.
И вот тут явилась Смерть.
Она уселась в кресло без приглашения, открыла свою приходную книгу.
— Сизиф, царь Коринфа?
— Он самый.
— Сын бога ветров Эола и Энареты, муж Меропы?
— Все точно.
— Собирайся.
— Куда?
— На тот свет. Я пришла за тобой.
— Но мне рано. Мне только сорок пять.
— Знаю, однако таково предписание Зевса.
— За что я попал в немилость к богам?
— За свой длинный язык, Сизиф. Зачем ты рассказал богу рек Асопу о том, что Зевс похитил его дочь Эгину?
— Но девушка была еще такой юной, она так беззаботно порхала по лугу, она пела — и в это время налетел старый Зевс, схватил ее и унес. Она так плакала, так звала на помощь.
— Значит, она понравилась Зевсу.
— Мало ли ему кто нравится! Старый блудливый козел наш любимый Зевс… тысяча лет ему жизни.
— Сизиф, ты стал невольным свидетелем похищения, так почему же ты, как и прочие обыватели, не держал язык за зубами? Зачем донес ее отцу, Асопу?
— Но он так убивался! Это была его любимая дочь. Он ее искал день и ночь, облетел трижды землю, щедро лил скупые мужские слезы. И я ему указал, где его дочь Эгина.
— Лучше ты ничего не мог придумать, Сизиф? Ведь разгневанный отец явился на Олимп и устроил Зевсу скандал. Он на весь мир кричал о низком моральном уровне нашего громовержца, пусть живет он и здравствует тысячу лет!
— Пусть, — вяло согласился Сизиф.
Солнце поднялось высоко, и тени от кораблей укоротились, свернулись клубком и залегли у мачт. Вошла супруга Сизифа, Меропа, внесла на подносе лепешки и напитки. В это утро она была ослепительно хороша. Увидев костлявую, женщина вздрогнула.
— Кто это, Сизиф?
— Смерть.
Меропа уронила поднос.
— Не волнуйся, Меропа, она пришла не за тобой, а за мной.
Меропа бросилась к мужу, заслонила его своим телом:
— Не дам. Пусть она лучше заберет меня.
Смерть открыла амбарную книгу.
— Плеяда Меропа? Относительно тебя указаний свыше не было. Ты, конечно, умрешь, но в свое время. Со мной уйдет Сизиф. Так повелел Зевс.
Супруга воздела руки к небу:
— О наш дорогой, любимый Зевс! Как я тебя ненавижу!
Смерть захлопнула свою страшную книгу, поднялась, давая понять, что вопрос окончательно решен.
— Сизиф, мы заболтались, а у меня много работы. Идем.
— Не хочу.
— Никто не хочет. Идем, Сизиф. Тебя ждет Аид, подземное царство, а старик Харон уже причалил к берегу, чтобы перевезти твою душу через реку.
— О нет!
— Сизиф, ты глуп. Неужто тебе так нравится жизнь, что ты не можешь с ней расстаться?
— Не очень нравится. Иногда совсем не нравится. Но я люблю по утрам стоять вот на этой террасе и любоваться морем. Ради одного этого стоит жить.