— Понимаю, — кивнул Себастьян. — А еще я понимаю, что ради ребенка ты должна будешь щадить себя.
Я нахмурилась. Вспомнила о том, сколько женщин в моем мире страдало оттого, что мужья ставили их перед выбором… Мне не хотелось, чтобы Себастьян оказался в числе тех, кто заставляет жену бросать все ради семьи.
Он улыбнулся, и мне вдруг стало невероятно спокойно. Что б ни сказал этот мужчина, я все равно невероятно его любила. И доверяла ему.
— Мы найдем баланс, — произнес Себастьян. — Чтобы ты могла и работать, выполнять свое предназначение, и при этом оставаться в семье. Чтобы меньше уставала. Все обязанности разделим пополам. Я не позволю тебе уставать и забывать о себе. И я никогда тебя не оставлю.
Я взглянула на Себастьяна и почувствовала, как невероятно тепло становится на сердце. Можно было сказать столько благодарственных слов! Но я выдохнула только короткое:
— Я тебя люблю.
— А я люблю тебя, — кивнул Себастьян, наклоняясь ко мне. — И мы с тобой будем самыми счастливыми возлюбленными на свете.
Он улыбнулся и наконец-то поцеловал меня. И последняя мысль, которую я еще успела поймать за хвост, была о том, что Себастьян — это лучшее, что только могло случиться со мной в жизни…
Эпилог
— Солнышко, эти часы не для игр.
Я остановилась в дверном проеме и улыбнулась, наблюдая за тем, как сын упорно пытался отобрать у Рене его песочные часы. Мой брат, ответственно отрекаясь от любых иных проявлений личной жизни и поисков собственного счастья, любил проводить время с племянником.
К тому же, Альберт, наш с Себастьяном сын, больше всего напоминал своего дядю. Ну, или дедушку — у моего кровного отца оказались такие же пронзительно-синие глаза и темные волосы, а еще улыбка, ради которой любая женщина продала бы душу. Я с трудом привыкла называть их мамой и папой… Но они, кажется, приняли меня, хотя я знала: Рене иногда приносит весточки от той, другой Эдиты, успешно обосновавшейся в моем родном мире, и она для них всегда останется той самой непутевой, но горячо любимой дочерью, о которой они будут волноваться, а я — да, с ними, да, здесь и сейчас, да, родила им внуков, да, кровная, но все равно — не они ведь меня воспитывали… Хоть и очень пытались сейчас сгладить острые углы, и я верила, что если не моими родителями, то бабушкой и дедушкой для моих детей они станут просто замечательными. Даже если будут постоянно спрашивать своего старшего сына о другой его сестре.
Несколько месяцев назад, по словам брата, Эдита выскочила замуж за какого-то пройдоху и укатила с ним в кругосветное путешествие.
Рене часто бывал в моем мире. Хранитель Времени, он каким-то чудесным образом научился открывать порталы и переходил туда, меняя местами тех, кого силой вытолкнула в чужой мир Матильда. Не всегда адаптация проходила легко, но…
Мало кто согласится умереть до тридцати лет. Рене говорил, большинство этих людей не имели ни счастья, ни шанса обрести его здесь. Это походило не на разлучение семей, а на попытки восстановить то хрупкое равновесие.
И вроде бы даже получалось.
— Наблюдаешь? — я услышала за спиной голос Себастьяна и обернулась, чтобы быстро чмокнуть мужа в губы.
Он остановился рядом, обнимая меня за талию, и я опустила голову ему на плечо. Усталость после рабочего дня была неудивительным делом; все-таки, нам приходилось очень много работать. Хотя темных пятен на мониторе любви больше не было, а Себастьян сумел наполнить шар в доме Смерти до самого верха и уложил в могилы всех неучтенных мертвецов, не считая наших наделенных разумом друзей, все равно приходилось очень много трудиться, чтобы поддерживать систему в порядке.
— Да, — кивнула я. — Умилительная картина. Не представляю, как этот мужчина мог всего час назад так орать на своих подчиненных…
— Вериар чуть не сжег Лабирит, случайно зевнув. Разумеется, Рене будет кричать, — вздохнул Себастьян. — Я б тоже кричал на его месте…
Я только кивнула. Мои купидоны, к счастью, уже давным-давно не выкидывали никаких фокусов, а старались работать как следует. Разнарядок было огромное количество, но каждый купидон научился отливать себе стрелы с помощью чана и активно участвовал в работе. К коллективу присоединились и некоторые отстраненные. Даже Димитрий!
Признаться, тогда меня удивило то, с какой охотой он взялся за дело после того случая с испорченной любовной стрелой. Но, возможно, Димитрий понял, на что обрекал других людей, стреляя не в тех, и захотел загладить свою вину? Так или иначе, он превратился в одного из самых старательных купидонов, хотя, разумеется, не смог опередить Лиама.
Парень, даром, что работал уже много лет, все еще оставался лучшим.
Любовному патрулю пришлось найти замену. На их места пришла команда гораздо меньшая по численности и куда более послушная. Мне нравилось самостоятельно проводить собеседования и четко знать, с кем придется работать. Это вселяло уверенность в себе и давало надежду на то, что в будущем работать станет еще приятнее.
Лабиринт уже давно перестроили, но в офис я выходила не часто. В работе на дому были определенные преимущества. Я могла проводить много времени с сыном, заниматься домом, но при этом и отдел любви не оставался бесхозным. Себастьян не солгал, когда обещал, что все обязанности мы будем делить пополам; он действительно помогал мне, а я отплачивала той же монетой и поддерживала его во всех начинаниях.
Впрочем, иногда мне казалось, что работать в отделе Смерти гораздо спокойнее, чем в отделе Любви…
— Выйдем, прогуляемся? — попросила я Себастьяна.
Он кивнул.
На улице была замечательная погода. Трахиандра, разросшаяся, как настоящий баобаб, была уже куда больше всех деревьев, что окружали дом Любви, но, кажется, наконец-то прекратила так стремительно увеличиваться в размерах. Она все еще могла передвигаться и общалась со мной, чертя тоненьким стебельком буквы на заранее заготовленном песке.
Мы с Себастьяном устроились у умного растения. Это было мое место силы — не знаю, почему так, но именно здесь я особенно четко осознавала, что нахожусь именно в нужном месте и в нужное время.
Только-только начиналось лето. Было тепло, особенно в объятиях мужа. Трахиандра прикрыла нас от слишком сильных солнечных лучей, и мы могли немного расслабиться, наслаждаясь теплом, пока Рене отвлекал нашего непоседу-сына.
— О чем думаешь? — Себастьян поцеловал меня в висок. — Опять о работе?
— И да, и нет, — вздохнула я. — Рене написал алгоритм, который автоматизировал выписку разнарядок…
— И это же хорошо? Или их слишком много?
— Их вполне нормально, — возразила я. — Только вот каждый день мне в списках будущих влюбленных выпадает он сам.
Себастьян вздохнул.
— Ты не можешь ткнуть стрелой в Истинного.
— Не могу. Потому мы просто ждем…
— Пока он не потеряет бессмертие?
— Нет. Пока он сам не найдет свою судьбу, — твердо промолвила я. — Потому что Рене заслуживает любви без стрел. Она ведь тоже бывает. Он был бы против форсировать события. Вдруг его любовь еще в другом мире? Сидит и ждет, пока Рене поможет ей перебраться домой?
Себастьян рассмеялся.
— Может быть… — кивнул он. — Может быть. Но ему, кажется, опять не до любви. Поступил какой-то сигнал, где-то вновь магические возмущения… Кто-то что-то натворил. Завтра поедет разбираться.
— Это ж наш Рене. Справится… Но, знаешь, — я повернулась к мужу, — у меня есть для тебя еще одна новость.
— Какая.
Я взяла его руку и опустила себе на живот. Себастьян взглянул на меня и тихо прошептал:
— Томасу скажу, чтобы с этого дня не готовил мясо…
— Скажи-скажи, — хмыкнула я. — А вот от соленых огурчиков и мороженого я бы не отказалась…
— Будут. — пообещал Себастьян, а я в тысячный раз подумала: никто не подарил бы мне больше счастья, чем он…