Началось претворение в жизнь полученного приказа. Меня мучил один вопрос: какую цель преследует противник, нарушая нашу границу? Пополнение своих разведданных или иные действия с далеко идущими планами? Правильный ответ на этот вопрос позволит более полно, качественно и целеустремленно проводить работу. Но независимо от истинной цели ведения разведки противника — ближайшая задача не допустить пролета вражеских разведчиков.
После всесторонней подготовки начались ночные дежурства. Проходят одна, вторая ночи. Сменился ритм труда и отдыха, а самолетов-нарушителей нет. Боевой настрой постепенно спадал, притуплялась бдительность. «Надо искать стимулятор», — с таким намерением я шел на командный пункт для заступления на очередное дежурство.
Начиналась тринадцатая ночь. Только переступил порог — начальник штаба дивизии докладывает:
— Очередная смена готова к заступлению на боевое дежурство по охране воздушных границ Союза Советских Социалистических Республик.
— Очередной смене заступить на боевое дежурство!
— Какие последние данные из других округов?
Близко вдоль границы летали на Дальнем Востоке, в районе Мурманска и Архангельска. Почему такой разброс действий и что из этого вытекает? Что на это скажет разведчик?
— Ведение разведки, товарищ командир.
— С какой целью?
Пожимает плечами.
— Свяжитесь с вышестоящим штабом, спросите, каковы их прогнозы.
Обменялся мнениями о воздушной обстановке с А. А. Бычковым, но ответа на давно волнующий меня вопрос я не получил.
— Идите отдыхайте, Александр Александрович.
— Спасибо, а вам ни пуха ни пера!
— Пошел к черту.
— Учтите, Николай Михайлович, сегодня тринадцатые сутки, как мы дежурим, — сказал он, закрывая дверь.
— Да, верно, а я и забыл.
— Мы перед вашим приходом только об этом говорили, — подал голос начальник КП подполковник Н. Поляков.
— Чем закончился разговор?
— Сегодня ночью обязательно состоится нарушение границы.
Конечно, доказательных доводов не было, просто интуиция.
Но фраза, так просто оброненная начальником КП дивизии: «…состоится нарушение границы», меня насторожила. Значит, он и другие допускают такую возможность. Задаю вопрос:
— Почему допускаете мысль о возможности нарушения границы?
— Я поторопился, — словно оправдываясь, сказал Поляков, а потом, несколько помолчав, добавил: — Но такой возможности полностью исключить нельзя. Сегодня ночью полнолуние, видимость отличная, пойдет по ущельям и долинам на малой высоте и может пройти.
Рассуждения грамотные, и я решил приступить к выработке необходимых контрмер на случай появления самолета-нарушителя. Были заслушаны командиры полков, командиры дежурных эскадрилий. Разработаны дополнительные мероприятия с учетом метеорологических условий.
Только закончили расчеты и довели решение до всех исполнителей — звонок от командующего:
— Воздушная обстановка?
— Все в порядке, спокойно.
— Ориентирую: три часа назад цель близко к границе проходила на востоке.
— Есть, понял, — ответил я.
— Минутку ждите.
Через несколько томительных минут он продолжил:
— Южнее вас на триста километров обнаружена цель с курсом десять градусов. Возможно, это и есть самолет-разведчик. Попытка наших южных соседей перехватить его пока результатов не дает.
— Понял, действую…
И началось. Усиленно закрутились антенны, стремительно взмыли истребители в воздух, бойче зазвенели зуммеры телефонов. Люди стали более поспешны и суетливы, чем больше старались, тем хуже получалось. Я тоже в такой обстановке был новичком. …Усилием воли мне удалось сбросить минутное оцепенение. Жесткими командами, свирепыми взглядами я дал понять, что каждый должен делать то, что надо, без суеты и многословия.
— И прежде всего — спокойствие! — закончил я.
По мере приближения цели к нашей воздушной границе обстановка еще больше накалялась.
Я потребовал от штурмана штилевой прокладки маршрута и ориентировочное время подхода цели к границе.
— Цель вижу, — докладывает штурман.
— Азимут, расстояние?
Смотрю на планшет воздушной обстановки. Пунктирная линия, показывающая полет цели, приближается к нашей границе. Кто там на борту воздушного пирата? Зачем ему ночью по-воровски подкрадываться к чужому очагу?
— Цель идет: азимут… расстояние… — громче, чем обычно, доложил штурман.
Меня словно током пронзило, знакомое чувство боевой обстановки овладело мною. Мне захотелось оказаться вблизи врага и скрестить с ним огневые трассы, но положение обязывало быть на своем месте и направлять усилия других для решения боевой задачи. Первое для меня легче и при удачном завершении — приятнее. Второе — труднее, я впервые буду руководить боем с земли.
Голос начальника КП дивизии, повторившего доклад о цели, прервал мои размышления. Надо действовать… Еле успел отдать необходимые распоряжения, как потребовал к аппарату генерал Степичев.
— Цель видите? — услышал я голос командующего авиацией.
— Так точно. Цель подходит к нашей границе… Азимут… расстояние… Одиночные экипажи вывожу на расчетные рубежи.
— Решение одобряю, желаю успеха.
— Спасибо.
— Где цель? — обращаюсь к штурману.
— Идет с потерей высоты к границе.
— «Сотый», цель пошла со снижением, она, очевидно, хочет пройти по лощине и затем проскочить границу через горное ущелье, разворот вправо на 40 градусов… удаление до цели десять километров, — подал я команду командиру лучшей эскадрильи нашей дивизии опытному воздушному бойцу майору Кононову.
— «Сто четвертому» и «Сто пятому» продолжать поиск в заданных районах.
— Вас понял, — был ответ от истребителей.
Вызываю Кононова, не отвечает.
— Я «Сто третий», «Сотый» вас не слышит, докладывает: следует с заданным курсом, но цель не видит.
— «Сто третий», вас понял, передать «Сотому»: следовать на заданной высоте с прежним курсом, вам внимательно слушать мои команды и ретранслировать их «Сотому».
— Вас понял, — был ответ.
— Товарищ командир, цель, не доходя до границы пять-шесть километров, развернулась на девяносто градусов и идет вдоль границы, — слышу голос штурмана.
И тут же последовала команда в эфир:
— «Сотому» разворот влево на… курс… Следовать с этим курсом и быть в готовности к перехвату, если цель нарушит границу.
— Товарищ командир, — слышу голос подполковника Полякова, — вас вызывает маршал Конев.
— Товарищ Скоморохов, доложите обстановку.
— Товарищ командующий, цель на подлете развернулась и идет вдоль границы, истребители находятся в готовности к перехвату, если она рискнет нарушить воздушную границу.
— Решение правильное, — был ответ командующего, а затем последовал вопрос: — Почему? Что заставило этот самолет свернуть с курса?
— Очевидно, наши умелые действия, товарищ командующий, — выпалил я и густо покраснел.
— С одной стороны, это верно, а с другой — подумайте, какие допущены вами ошибки, и не спешите радоваться. Летящий вдоль границы самолет может в любую минуту изменить курс, будьте к этому готовы.
— Вас понял, товарищ командующий, принимаю меры.
Отдав необходимые распоряжения, я сосредоточился на анализе обстановки, а пунктирная линия продолжает удлиняться.
Сколько так будет продолжаться, что замышляет супостат — эти и многие другие вопросы волновали меня тогда.
Мои размышления прервал начальник командного пункта дивизии: «Командующий войсками округа на проводе».
— Какие изменения произошли в воздушной обстановке?
— Цель следует…
— Неизвестный самолет нарушал границу?
— Никак нет, товарищ командующий.
— Хорошо, действуйте по обстановке.
— Слушаюсь, товарищ маршал.
Едва перевел дыхание после разговора с командующим войсками округа, как последовал доклад.
— Товарищ полковник, цель замедлила скорость.
— «Зачем, — размышлял я про себя, — что ее заставило замедлить скорость?»