— Тебе хочется, чтобы я любила книги? Ну, что ты все возишься, посиди рядом, вот так.
Я сел.
Зина смотрела сбоку, я видел ее зрачок с голубым ободком и свое лицо в ее зрачке.
Мне было неловко и немного грустно оттого, что она не любит книг. Но я только осторожно сидел рядом и смотрел на нее.
— Долго мы так будем сидеть? — спросила Зина. — Мне надоело, пошли.
— Куда?
— В кинематограф, если у тебя есть деньги.
Я убедил Феню, что желания гостей священны, надел Зине ее тесную шапочку и завязал шелковые завязки. Теперь это стало моей обязанностью, когда мы уходили вдвоем. Только в школе мы этого не делали. Феня, заглянув в переднюю, прыснула, а я обиделся и обрадовался, что она ничего при этом не сказала.
На улице ветер кружил снег.
Мне казалось, что метель летит над всем миром, над океанами и над морями, что высокие корабли разрезают волну, тяжело прокладывая дорогу к огням земли, и на горбатой улице с белыми от снега каштанами тоже гудит и рвется метель. А мы, прижавшись друг к другу, смело идем сквозь белый мрак в кинематограф!
— Прислушайся, — прошу я Зину. — Слышишь колокол? В него не переставая бьет матрос, чтобы корабли не столкнулись в пургу, когда они идут узкими проходами между рифов.
— А зачем они идут между рифов?
— Ну пойми, Зина: они идут труднейшей дорогой сквозь метель, господи, спаси их души!
— Ты веришь в бога?
— «Господи, спаси их души» — так говорят в бурю на берегу.
— Ты все выдумываешь.
Не без труда дотянувшись до феи в окошечке, берем билеты. Торжественно проходим мимо безбилетных, ожидающих счастливой случайности. Тетка в платке впускает нас в преддверье чудесного мира. Там мерзнут старые пальмы с длинными кривыми саблями зеленых листьев. Мы ждем антракта. Переливы таперской музыки — и среди всех этих чудес пестрые жупаны лихого украинского воинства, и солдаты с немецкого фронта, и девушки с натертыми свеклой щеками, и дамы в седых горжетках. И вот мы среди лузгающей семечки темноты. И метель зеленых искр летит к нам, фосфоресцируя, с экрана.
«Сегодня «Нина». Потрясающая драма в четырех частях из великосветской жизни, с участием Баранцевич, Рахмановой, Громова и Джемарова». Но перед этим видовая картина. Ее-то больше всего я жду.
Метет зеленая метель, и тяжелый огромный корабль прокладывает путь по зеленой воде. Только в снах я видел такое чудо.
Чайки садятся на его мачты, зеленые сказочные чайки.
Я беру руку Зины и сжимаю ее до боли.
— Ну чего? — шепотом спрашивает Зина. — Ну корабль, ну плывет.
Но вот начинается шторм. Огромными белыми шапками светится волна. Корабль то исчезает, то снова выбирается из пучины. Зеленая метель на экране. Надпись: «Господи, спаси их души!» И я, торжествуя, поворачиваюсь к Зине.
— Видишь, — шепчу я, — это же правда, я знаю. Я знаю, что в океане сейчас звонят колокола.
— Ничего ты не знаешь, — говорит Зина…
И вот в зеленой метели возникает сказочный берег Африки, пальмы, птицы, обезьяны, тропические деревья. Жаром южных широт и южных созвездий веет в черной бархатной темноте.
Но зажигается на минуту пыльная люстра и расколдовывает. Она возвращает нам наших соседей, глухой говор.
«Нина», «потрясающая драма», волнует Зину.
— Ты посмотри, какая красавица и какая несчастная! И какие красивые платья.
Зина придвигается ко мне и берет меня за руку. У нее маленькая горячая рука. Зина очень волнуется.
Мы выходим. Все еще метель. Прислушиваюсь. Я хочу услышать звон колоколов кораблей, плывущих сквозь метели.
Вскоре я отправляюсь в гости к Зине — вдвоем готовить уроки.
На меня обрушивается запах пара, капусты и духов.
— Это мой школьный товарищ, мама.
Мама Зины встречает с такой чрезмерной предупредительностью, от которой постепенно становится неловко. На столе синее шелковое платье, раскинув рукава, лежит как в обмороке. В утюге с трубой тревожно тлеют красные угли. Плывет голубой дымок угара.
— Молодой человек, — говорит Зинина мама, — не стесняйтесь, пожалуйста. Теперь, когда революция, нам не приходится стесняться.
Мысль Зининой мамы мне непонятна, но лицо у нее красивое, немного разрисованное красками, как у восковой куклы в окне парикмахерской. У Зины в углу за ситцевым пестрым пологом железная кровать, стол с учебниками и красные бубенчики фуксий на окне. Мы достаем тетради и открываем задачник.