И в это время мы увидели старика Сгуриди. Он стоял возле шабского деда и, запрокинув кудлатую голову, вливал в себя из стаканчика вино. Рядом стоял какой-то грязного вида человек с шрамом через правую щеку, с жирной таранью в одной руке и стаканом в другой. Они о чем-то негромко толковали.
Стелла подбежала к отцу.
— А, мои ребятки-шоколадки! — сказал старый Сгуриди. — Топайте сразу же до бабушки Аши. Она готовит для вас праздничный ужин. Может, еще до ночи мы отплывем.
У бабушки Аши на кухне сидел тот самый человек со шрамом, которого мы видели на базаре. Рядом стояли два бочонка.
Вслед за нами вошел еще один человек, похожий на грузчика. Он снял с плеч что-то большое, завернутое в платок, и сунул под стол. В это время появился и Сгуриди с сыновьями. Он сказал, разглаживая усы и улыбаясь:
— Дорогие мои соседи из Румынского королевства, низкое вам спасибо за ваше отзывчивое сердце, поскольку у Советов сейчас только морской воды много, а всего остального не хватает.
Бабушка Аши подарила старика Сгуриди снисходительной улыбкой — за остроумие, которое всегда ценилось в этих краях.
Об ужине не было и речи, потому что бабушка, двое гостей и старик Сгуриди ушли в соседнюю комнату и долго разговаривали там. А я и Стелла пошли во двор к черной визгливой собаке.
Стелла захватила хлеба из кухни, и мы стали кормить ее. Собака была старая, злая и несчастная. Она рвалась и хотела ухватить Стеллу за платье. Стелла увертывалась.
— Не дразни ее.
— А ты не командуй, хочу — и дразню!
Может, мы бы и поссорились, но не успели. Из дома вышел Сгуриди, вытащил из-за куста отцветшей сирени тележку и стал грузить на нее бочонки и узлы, приказав нам собираться на пристань.
Бабушка Аши попрощалась с каждым из нас и каждому протянула кисть винограда. На мне она задержалась.
— Ты сирота? — спросила бабушка Аши голосом, несвойственно ей мягким, и посмотрела взглядом, в котором блеснул свет внимания.
— Нет.
— Может быть, еще и нет, — задумчиво сказала бабушка Аши. — Ты совсем босой. У тебя есть ботинки?
Я объяснил, что они так разбились, что носить их невозможно.
Бабушка Аши ушла в комнату и вынесла желтые сандалии.
— Примерь.
Они оказались почти по ноге, немного больше.
— Это ничего. Это называется навырост, — сказала бабушка.
Стелла захлопала в ладоши.
— Он тебе нравится?
— Он мой! — горделиво сказала Стелла.
Бабушка погладила Стеллу по голове. Смерила ее ленивым глазом и сказала:
— Подрасти еще немного и приезжай. Замуж выдам за хорошего человека.
Стелла покраснела и закрыла лицо рукой.
Бабушка пожала плечами и снова обратилась ко мне.
— Ты такой белый, — сказала она, — что тебе надо есть побольше.
Поискала на полке и протянула сухую сладкую булочку, маленькую, как для причастия.
Так я был дважды отмечен ее вниманием и поблагодарил.
— Не спешите, дети, — сказала бабушка Аши. — Мы идем вместе.
Не сняв халата, она закуталась в цыганский платок, надела красные чувяки с загнутыми носами и поплыла длинной улицей, на которой сонные старухи торговали жареными семечками. Это была красивая улица — на нее выходили белые заборы, и огромные акации развесили над ней свой шатер.
На пристани, оказывается, нас поджидали. Возле нашей лодки стояли два румынских полицейских пограничной службы в своих великолепных мундирах.
— А что в бочках и узлах? — спросил один из полицейских, особенно свирепый на вид. — Может, оружие?
— Хочешь пулемет? Привезу. Хочешь дальнобойную пушку? — горячился старый Сгуриди. — Нам своего дерьма некуда девать.
— Стыдно, стыдно, Мирчи! — сказала бабушка Аши с укором в голосе. — Ты же свое получил! Стыдно лезть человеку в печенку. Там немного вина и немного старых бабьих тряпок. Садитесь, дети. Поезжайте с богом. А ты, Мирчи, загляни вечерком.
Бабушка поцеловала всех нас по очереди. Удивительно, до чего она была молода.
Наша «Олимпия» под парусом разрезала лиман против ветра. Мы плыли медленно, и когда подошли к пристани, навстречу вышел солдат пограничной службы в одном сапоге, держа другой в руках. Молоденький веселый паренек, казалось, наслаждавшийся тишиной и только что завоеванным миром, строго посмотрел на Сгуриди, на нашу лодку, где Стелле вздумалось отплясывать какой-то танец, и тоже спросил об оружии.
Сгуриди налил ему вина.
— Вон, смотри, какое оружие! — сказал он, показывая на новенькие сандалии на моих ногах. — Это подарок бабушки Аши!