— Так куда ты идёшь? — спросила Эрри.
От непростого подъема всё её тело едва заметно расширялось и сжималось.
— Только вперёд! Из этих гор, наружу! — гордо сказала Грейс.
— Я тоже туда хочу, — задумчиво пробормотала Эрри.
— И зачем? Сама же сказала, что ничего не знаешь.
— Поэтому и хочу. Хочу узнать все про себя. Хочу добраться до Слез Матери Богов. Выпить и понять, что я такое.
Грейс посмотрела на Эрри уважительно.
— Тогда нам по пути, — улыбнулась она, — По крайней мере пока. Я тоже иду к центру земель, к своему народу.
— В ауле сказали, что ты хьольга, — вспомнила Эрри.
— Да, так зовется мой народ, — кивнула Грейс, — Они живут далеко — далеко отсюда, в холодном поясе центральных земель. Гордый народ суровых воительниц. Таких, как я!
— А как ты оказалась здесь? Как ты сказала, в балдынских горах? Если твой народ так далеко.
— Не знаю, — недовольно ответила Грейс, забираясь на мшистый камень и подавая руку Эрри.
Рука твердая, жесткая и сильная.
— Всё, что знаю, это то, что воительница-хьольга принесла меня в дом к Альхье и вскорости умерла.
Она ласково провела пальцами по рукояти меча на поясе.
— Этот клинок — её, последнее, что от неё осталось. Но она не была мне матерью. Она четко передала это. Так что можно сказать, — выдохнула Грейс и выпрямилась, — Я ищу не только свой народ, но и мать.
Эрри кивнула, также уважительно. Они продолжили путь, поднимаясь по долине. После очередной каменистой гряды остановились.
— Ты голод…на? — спросила Герйс, оглядывая Эрри, — Слушай, а ты можешь вернуться? Ну, я имею в виду, в то, каким ты был на поляне в лесу.
— Хорошо, — чуть удивленно сказал он и снова вытащил из памяти форму бледнолицего мальчика, — А зачем?
— Так привычнее, что ли, — дернула плечами Грейс, — Первое впечатление ведь самое важное. А девочка эта как будто и не ты. И в родах я путаюсь.
— Ладно, — уже искренне удивился Эрри, — Но это тоже не я. Это просто кто-то, кого я отчего-то помню.
— В каком смысле? — наклонила голову Грейс и передала Эрри большой серый сухарь с полоской вяленого мяса.
Тот отправил все это разом внутрь, по-человечески через рот, и начал с аппетитом поглощать, наслаждаясь прекрасным соленым вкусом.
— Какой ты всё-таки странный, — ухмыльнулась Грейс, — Люди обычно жуют. Так что там с твоей памятью?
— Я не могу превращаться во что угодно, — объяснил Эрри, продолжая наслаждаться едой внутри себя, — У меня это никак не получается. Но я помню несколько обликов. Ими я и могу становиться.
Он замолчал, глядя в наполненные интересом бездонные глаза Грейс.
— Есть ещё другие, — продолжил Эрри, — Кроме этих. Их больше. Но я их помню плохо. Только смутные образы. И у всех чего-то не хватает.
— Эх жаль, — жуя сказала Грейс, — Всегда хотела посмотреть на себя со стороны.
Доев, они продолжили путь. Солнце почти завершило своё небесное путешествие. Стало холодно, поднялся ветер. Узнав, что Эрри холодно и одежда его ненастоящая, Грейс удивилась. Отдала ему плотные шерстяные рубашку и штаны.
— Сапог вторых у меня нет, — хмыкнула она, закрывая рюкзак, — Надо нам с тобой найти ночлег. Может и купим что-то.
Солнце скрылось за снежным хребтом, когда пара добралась до небольшого поселения. Сложенные из плоского камня домишки расползлись по берегу бирюзового озерца. Над ним и аулом, как и всегда, высилась невысокая башенка из того же материала, что и вся остальные дома. Когда они подошли ближе, стало слышно заунывное пение. Эрри вспомнил песню странника в маске и понял, что они плачут и умоляют. Только бы Актар вернулся. Только бы Актар вновь защитил. Только бы Актар вновь пригрел своих несчастных и оставленных детей. Только бы Актар сразил своей божественной дланью всех врагов.
— Не повторяй того, что сказал в Ладыге, — предупредила Грейс.
— Не буду! — торопливо заверил её Эрри.
На странную пару: девушку-хьольгу и бледного мальчика с большими глазами местные балдынцы смотрели с явным недоверием. Но уверенность Грейс, косточки с рунами в виде платы и жалостливый вид Эрри сделали свои дело. Последний оказался обладателем плохеньких сапог, меховой куртки и прожжённого местами одеяла. От зябкой ночи они спаслись в старом хлеву. Ветер сюда не проникал, но и пахло гадостно.
Убедившись, что Эрри снова ничего не ляпнет, Грейс дала ему три костяшки с рунами и отправила за лепешками. Сама она стала готовить ночлег.
Вскоре Эрри вернулся без денег, неся крупную деревянную миску с наваристой похлебкой и тремя лепешками.