Итак, как же возникает этот самый смех? Скорее всего, смех возникает, когда в головном мозге сталкиваются две разнонаправленные команды, блокирующие друг друга; либо неожиданно возникает некое необычное препятствие, создающее невозможность реализации стандартной программы. Например, возьмите любой, лучше смешной анекдот. Вы улыбнулись на словах «лучше смешной», не так ли? Почему? Анекдот он ведь изначально должен быть смешным (хотя всякое бывает), а тут вам рекомендуют выбрать лучше смешной. Т.е. вам предложили «масло масляное» плюс воспоминания о несмешных анекдотах. Пусть такой: «Если вам уже за тридцать и вы абсолютно ничего не добились в этой жизни — значит, вы честный и порядочный человек».
Первая часть анекдота настраивает вас на определенно негативное определение этому персонажу (растяпа и неудачник), но вторая вдруг лишает вас этого логического окончания. Казалось бы сбой в программе должен вызвать стрессовую реакцию, недоумение, дисфорию… Но вы смеетесь (надеемся, что да). Происходит прерывание паттерна привычного логического мышления, и разрядка этому – смех. Давайте еще попробуем: «Если ты проснулся, и у тебя ничего не болит, ты умер». У животного подобная ситуация (конечно, на более примитивном уровне) вызовет состояние торможения, и, возможно, временной беспомощности. Если лягушку резко перевернуть на спину, возникает феномен кратковременного обездвиживания. Но, отнюдь, не смеха. Смех присущ только нам, людям. Улыбка и смех - врожденные способности человека. Это прекрасный дар, истоки которого находятся в нашей генетике.
По некоторым данным, смеяться умеют дети 17 дней от роду, включая даже глухо- и слепорожденных младенцев. Ещё Плиний отметил, что улыбка появляется у младенца в первые недели жизни, спустя два-три месяца он смеется настоящим заразительным смехом. Смех у младенца могут вызвать ярко окрашенные предметы, пища, звуки музыки, лицо матери, подбрасывание в воздухе кем-либо из родителей и близких, новая, но не пугающая ситуация, щекотка, осторожное поглаживание. К концу третьего месяца у младенцев появляется улыбка не только на безусловные раздражители, но и на сигнализирующие их условные. Таким образом, первоначальное биологическое значение улыбки и смеха — чисто информационное: сообщить родителям, что их отпрыск сыт и доволен (Piddington R., 1963; Heeth R., 1964).
Смех не имеет похожего эквивалента у животных. Возможность смеяться появляется у ребенка позже, чем возможность плакать или улыбаться. При этом улыбка появляется при закрытом рте - в отличие от смеха, который всегда связан с открыванием рта (Erteken K., 1927). Движения во время эпизода смеха (поднятие верхней губы, углов рта, глубокий вдох, прерывающийся короткими выдохами) потенцируются из бульбарного центра, находящегося под контролем коры головного мозга (Swash M., 1972, А.В. Медведева А.В., Дамулин И.В., 2008).
Можно предположить, что на определённой ступени развития сознания ребёнок оказывается в состоянии представить себя на месте другого, силой воображения «перенести» чужую боль на себя. Именно в этот период у детей могут формироваться такие чувства, как жалость и сострадание.
Далее ребёнок оказывается способным выполнить и противоположную операцию, более трудную, - представить себя со стороны, увидеть себя и свои поступки. Именно эта способность служит одной из предпосылок формирования чувства юмора, чувства, которое позволяет отыскать смешное в себе самом. Здесь большую роль, как и в развитии чувства сострадания, так и чувства юмора оказывает окружение ребенка – его семья, садик, няня. Таким образом, психическая структура чувства юмора и чувства сострадания очень близка и связана с высоким развитием сознания — сложнейшей психологической функции. Великие писатели Диккенс, Марк Твен, Чехов, которые в большой мере обладали чувством юмора, были и великими гуманистами. «Как бы ни были глубоки печаль, горе или сострадание при восприятии произведения искусства, - протекают они на фоне достаточно сильного возбуждения механизмов, условно именуемых «центром приятного». Причем, возбуждение центров приятного доминирует, и потому любое эстетическое чувство, даже горе или сострадание, субъективно воспринимается как эстетическое наслаждение» (Лук А.Н., 1968).