По документам, проходившим через третий отдел «СМЕРШ», где я работал, я знаю, что по просьбе народного комиссара государственной безопасности Меркулова Берия тоже подбросил офицеров — из управления милиции, следственного отдела и даже из третьего управления ГУЛага. Разумеется, к нам эти офицеры прибыли в военной форме».
Сотрудники «СМЕРШ» при проверке должны были разделить советских граждан на три категории.
В первую входили те, кого считали врагами советской власти — сюда, конечно, относились все власовцы и казаки.
Вторая обозначалась как «относительно чистая» — туда входили те, кого нельзя было доказательно обвинить в сотрудничестве с врагом.
И, наконец, третья состояла из незначительного меньшинства, сумевшего и на Западе проявить лояльность к советскому режиму.
По первоначальному плану первая категория подлежала отправке в исправительно-трудовые лагеря, вторая должна была заниматься принудительными работами на воле, а «счастливчиков» из третьей категории предполагалось направить на послевоенное восстановительное строительство. Но из-за сложности и огромного объема работы часто возникала неразбериха, люди попадали не в те категории, с наказаниями тоже случались накладки.
Проверка затянулась на несколько лет. Все это время заключенные не сидели «сложа руки». Один бывший зэк вспоминает, что его товарищи по камере «приехали из проверочно-фильтрационных лагерей в Донбассе, где они работали под землей, восстанавливая шахты, затопленные немцами. Другие были из таких же лагерей в центральной России». Но эта работа не считалась наказанием и при определении сроков заключения не учитывалась. Многие их тех, кто попал в. третью категорию, были поначалу отпущены домой, «но позже все равно оказались в тюрьме».
Посол США в СССР Аверелл Гарриман докладывал в госдепартамент:
«Посольству известен лишь один случай, когда репатриированный вернулся к семье в Москву… Эшелоны с репатриантами проходят через Москву и движутся дальше на Восток, причем пассажиры их лишены возможности общаться с внешним миром, когда поезда стоят на московских вокзалах»…
31 октября 1944 года английские корабли с русскими военнопленными вышли из Ливерпуля в Мурманск. На борту было 10 139 мужчин, тридцать женщин и сорок четыре ребенка. Все они находились под неусыпным наблюдением «незаметных» вооруженных английских охранников.
В советский порт суда прибыли как раз накануне очередной годовщины революции. 14 ноября советское агентство ТАСС передало волнующий рассказ о прибытии двух транспортов и о высадке освобожденных пленных:
«Прибывших тепло встретили представители уполномоченного Совнаркома СССР по делам репатриации советских граждан из Германии и оккупированных ею стран, а также представители местных советских органов и общественности. Волнующей была встреча вернувшихся из фашистской неволи советских граждан с трудящимися Мурманска. Стихийно возник митинг. Один за другим поднимались на импровизированную трибуну советские граждане, насильно оторванные немецкими извергами от Родины, и выражали свою взволнованную благодарность советскому правительству, товарищу Сталину за отеческую заботу о них…
Местные советские органы проявили большую заботу о репатриированных советских гражданах. Их обеспечили питанием и жильем. Советские люди, которые вновь обрели Родину, проявляют огромный интерес к радостным событиям на фронте Отечественной войны, к жизни Советского Союза. Затаив дыхание, слушали они 6 ноября доклад Председателя Государственного Комитета Обороны товарища Сталина на торжественном заседании Московского совета депутатов трудящихся совместно с представителями партийных и общественных организаций города Москвы. Репатриированные советские граждане группами разъезжались по родным местам. Дети-сироты, родители которых пали от рук немецких захватчиков, размещаются в детских домах»[17].
Но за кулисами творились страшные дела. Лейтенант норвежской армии Гарри Линдстром прибыл в Мурманск с теми же транспортами, что и русские. Весь день 7 ноября до него доносился треск автоматных очередей. Он поинтересовался у двух советских офицеров, находившихся на судне, что происходит. Те ответили, что не знают. На это норвежский репортер Олаф Риттер не без сарказма заметил, что это, вероятно, дают салют в честь советских военнопленных, вернувшихся из Англии.