Надо заметить, что знаменитые немецкие педантичность, организованность и предусмотрительность проявляются не всегда. Вот и тогда среди путчистов царил полный разброд на грани с саботажем. О перевороте договаривались высшие военные чины, о низших же просто забыли. Как оказалось, это было ошибкой. Дежурный офицер узла связи, лейтенант Г. Рёриг, сообразуясь со своими представлениями, специально не торопился отправлять приказы в военные округа или вообще не передавал их. Поэтому командование почти всех округов ничего не предпринимало и отказалось от участия в военном перевороте, когда около 7 вечера до них дошли сведения о провале покушения.
К тому же части пехотных и танковых училищ, хотя и овладели радиостанциями, но не мешали им транслировать сообщения Геббельса, в частности, обескураживающие новости о провале покушения на фюрера. Самый серьезный удар нанес командир батальона «Великая Германия» О. Ремер. Почему-то никому не пришло в голову склонить его на сторону заговорщиков или элементарно заменить.
Как только подразделению поручили окружить правительственный квартал, штатный сотрудник Министерства пропаганды лейтенант Г. Хаген отправился к своему непосредственному начальнику Геббельсу и рассказал тому обо всем. Геббельс был опытным государственным деятелем, поэтому в отличие от простоватых военных не стал впадать в панику, а сразу же поднял по тревоге полк эсэсовцев и вызвал к себе Ремера.
Поскольку никто не предупредил его о происходившем, он обратился к своему начальнику, военному коменданту Берлина за разрешением отлучиться к министру. Запрет вызвал у Ремера подозрения, и он самовольно отправился к Геббельсу, который дал ему возможность поговорить по телефону с Гитлером. Ремера повысили до полковника (позднее он стал генерал-майором) и приказали подавить мятеж. Кроме того, по приказу Геббельса все танковые части были выведены из столицы.
В ходе операции «Валькирия» маленький и хромой Й. Геббельс, не имевший ничего общего с армией и всегда находившийся под прицелом бесконечных насмешек, которыми его осыпали представители военной аристократии, показал себя более способным и решительным военачальником, чем умудренные опытом генералы с другой стороны «баррикады».
Успех сопутствовал только генералу К. фон Штюльпнагелю, руководившему военным округом в Париже, и генералу Г.-К. фон Эзебеку в Вене. Там к вечеру 20 июля задержали практически всех высших чинов нацистской партии, штурмовых отрядов и полиции, но общий результат переворота зависел от ситуации в Берлине, где надеждам не суждено было сбыться.
Нерешительный Гепнер боялся резких движений и медлил, дожидаясь фельдмаршала И.-В.-Г. фон Вицлебена, которого путчисты поставили командующим сухопутными войсками. Однако тот заехал в Министерство обороны вечером, узнал последние новости и удалился в свое поместье. Противоположным образом действовал Ремер. Сначала он в защитных целях сконцентрировал батальон около штаб-квартиры министра пропаганды, а после отхода войск из Берлина приказал окружить здание Министерства обороны.
К тому времени в цитадели заговорщиков назрел собственный бунт. Никто не подумал пронаблюдать за теми офицерами, которые не склонились ни на чью сторону, а просто ждали. К вечеру они поняли, что не хотят становиться мучениками вместе с заговорщиками, выпустили запертых и никем не охраняемых сторонников Гитлера и попытались захватить восставших. Частично это им удалось, но некоторые все-таки сбежали.
В истории навсегда останется сохранившаяся в рассказах символическая зарисовка: Клаус, брошенный трусливыми соратниками, стянул с пустого глаза повязку и отрешенно бродит по комнатам. Впрочем, долго гулять ему не пришлось, поскольку у Фромма неожиданно проснулась партийная совесть и он, чтобы как-то обелить себя, для видимости быстро устроил военно-полевой суд, по итогам которого оперативно расстрелял Штауффенберга, его адъютанта и некоторых других мятежников. Бек под конец попросил пистолет, чтобы застрелиться. У него получилось только ранить себя, поэтому его пришлось добивать. Эсэсовцы, прибывшие вместе с солдатами Ремера, арестовали к тому времени смещенного с должности Фромма.
Затея с проходом союзников к Берлину также провалилась — Клюге категорически не соглашался отдать необходимый приказ. На вопрос, обращенный к его достоинству: «Где ваша честь, фельдмаршал?! Вы же обещали нас поддержать!» — он в оправдание кричал: «Да — если бы эта свинья была мертва!»
Заговорщики не нашли в себе смелости арестовать Клюге и попробовать открыть фронт. Свою роль здесь сыграли военные моряки верного фюреру генерала Т. Кранке, базирующиеся в Париже. Штюльпнагель отпустил ранее плененных эсэсовцев, сделал неудачную попытку застрелиться, после чего был доставлен в Берлин и без лишней волокиты повешен.